второй этаж и вышли на террасу. Тихо поблескивали стулья и зонтики, стоявшие у стены. Ю Чжин водрузила на круглый деревянный стол маленькую печку и поставила вариться каштаны, которые вымыла на кухне. Су Хёк и подумать не мог, что переносная печка – настолько удобная штука. Торопиться было некуда. Открыли бутылку вина; Ю Чжин пила коктейль из кофе и вина, а любитель пива Си У уже принялся за вторую банку.

В небе ярко светил полумесяц. Солнечный день спрятался за кулисы, и на сцене появилась ночь, от которой трепетало сердце. Теплый ветер гулял по округе, как бродячая кошка.

– Вы когда-нибудь представляли, как… – начал было Су Хёк вполголоса, словно разговаривая сам с собой.

Си У дремал. Ю Чжин, которая поигрывала теплым каштаном, подняла голову.

– Вы когда-нибудь представляли, как едете по прибрежной дороге… Справа от вас изумрудное море. Погода солнечная, на небе ни облачка. Играет музыка, например Viva la Vida группы Coldplay. Да, она бы подошла идеально… Впрочем, годится любая песня, ритм которой будет отзываться в сердце. Вот вы мчитесь вперед под звуки музыки. Где-нибудь вдалеке пролетает дикий белый гусь… Вы подъезжаете к повороту, и вдруг из-за него на полной скорости выскакивает грузовик. И – бам! Наступает темнота.

Тихо урчала кастрюлька на печке. Прохладный воздух плыл по террасе, которую накрыла темнота. Су Хёк не ждал ответа, и Ю Чжин понимала, что он еще не закончил свой рассказ.

– Моего друга госпитализировали. Я поехал к нему в больницу, представляя, как он едет по прибрежной дороге… Он сказал, что у него случилась паническая атака. Он ехал по шоссе рано утром и врезался в ограждение. Опасных для жизни травм не было. Он отделался парочкой переломов… Никто не приехал его навестить. Не знаю почему, но когда я думаю о нем, представляю, как еду вдоль моря.

Ю Чжин понимала, что нет никакого друга и что Су Хёк рассказывает свою историю. Сомневаться не приходилось. Это можно было понять, просто заглянув ему в глаза.

Сейчас Су Хёк проигрывал в голове сцену из прошлого, в которой мчался вдоль побережья.

Ю Чжин допила остатки вина. Кузнечик ровно стрекотал в такт биению сердца.

– После ваших слов мне вспомнились романы Дугласа Кеннеди.

Все вокруг словно замерло. Даже кузнечик, казалось, растерял свой пыл: теперь его стрекот напоминал тихо постукивающий по рельсам поезд. Су Хёк, который смотрел в сторону горы, медленно повернулся к Ю Чжин и спросил:

– Дуглас Кеннеди? Кто это?

– Писатель, конечно же. Я ведь говорила о романах.

Су Хёк рассмеялся. Тишина казалась спокойным озером, по зеркальной поверхности которого время от времени проходится легкая рябь. Си У, который меньше чем за час выпил все пять банок пива и уверял, что прекрасно себя чувствует, безмятежно спал в мягком кресле. Ю Чжин накинула плед ему на плечи и вернулась на место.

– В романах Дугласа Кеннеди часто повторяется один и тот же сюжет. Есть главный герой, успешный снаружи и одинокий внутри. В один прекрасный день он бросает все и переезжает в небольшой провинциальный городок. Меняет имя, внешность и начинает жить как совсем другой человек.

Ю Чжин на мгновение замолкла, проверяя, слушает ли Су Хёк. Тот не двигался, но Ю Чжин почувствовала: он внимательно ловит каждое ее слово.

– Мысль о том, чтобы переехать туда, где тебя никто не знает, спрятаться и жить так, как мечтаешь, кажется очень привлекательной, – с легкой улыбкой сказала Ю Чжин.

Су Хёк не ответил.

Поднялся ветер и, словно долгий вздох, прошелестел по окрестностям.

– Если я грущу или у меня плохое настроение, то беру какую-нибудь книгу, в которую можно погрузиться с головой. Например, детектив или фэнтези. Попав внутрь романа, можно забыться, притупить боль реальности, как обезболивающим. Но это еще не все. Когда я погружаюсь в мир книг, мне кажется, словно герои говорят мне: «Жизнь полна странностей, верно? Готов поспорить, ты и представить не могла, что все так обернется!»

Су Хёк молча слушал. Глаза его напоминали цветы в пруду, которые расцветают в одиночестве на рассвете, а потом незаметно исчезают.

– Впервые слышу, чтобы книгу сравнивали с обезболивающим, – сказал Су Хёк. И улыбнулся.

Когда по его отрешенному лицу расползлась улыбка, перед Ю Чжин словно промелькнула тень озорного ребенка. Эта улыбка говорила о том, что в прошлом Су Хёк был теплым, солнечным человеком.

– Есть одна песня, которую я слушаю, когда грущу или у меня плохое настроение, – пробормотал Су Хёк. У него в голове зазвучала мелодия, и глаза на мгновение блеснули. – Waltz for Debby. Любимая джазовая песня моей мамы. Когда мама пекла яблочный пирог, то обычно включала пластинку с этой песней в исполнении Билла Эванса. Замешивала под нее тесто, ставила в духовку и ждала…

Су Хёк погрузился в воспоминания, и ему показалось, что ветер принес запах яблочного пирога. Однажды мама пекла пирог вечером. Она стояла перед духовкой и напевала, а в окно ярко светила луна. Су Хёк хотел что-то добавить, но остановился, словно ему было трудно выразить свои чувства словами. Несмотря на это, Ю Чжин охватило облегчение: она смутно понимала: после долгих блужданий по грязным непроходимым тропинкам в полной темноте Су Хёк наконец-то вышел на равнину под ночным звездным небом.

– Waltz for Debby? – переспросила Ю Чжин. – Хочу послушать…

С этими словами она нашла песню в музыкальном приложении и включила. Доносящийся из телефона джаз-вальс странно сочетался с чириканьем птиц. Полная луна путалась в темных облаках, то появляясь, то исчезая…

* * *

Открыв глаза, Су Хёк увидел свет. Солнечный свет. Он на мгновение растерялся, думая, что еще спит. Окружающее пространство не было похоже на ту комнату, где он обычно засыпал и просыпался. Стояла странная, непривычная тишина, словно помещение было оборудовано шумоизолирующими устройствами. Су Хёк взял свой телефон и, как обычно, проверил время. 11:12. Давненько он не вставал так поздно…

Су Хёк оглядел залитую солнцем комнату. В глаза бросился висевший на стене плакат с певицей Дайан и веревки, к которым старыми прищепками были прицеплены полароидные снимки, рассказывающие о жизни в «Книжной кухне». На полу валялось несколько пар спортивных штанов и носков, а также несколько больших картонных коробок. Си У, конечно же, давно ушел: ему надо было вставать в шесть утра, чтобы приготовить завтрак для постояльцев. Су Хёк моргнул и, словно во сне, подумал: «Было бы неплохо жить такой жизнью…»

Его голова была свежей, как парк, наполненный утренним воздухом.

В книжном кафе недавно закончился курс писательского мастерства.