уязвить космос, нарушить его целость или помешать его действиям.

12. Предприняв должное относительно материи, когда структура стихий утвердилась, красота творения обрела изящество, а связи ее стали настоящим чудом, Разум оставил Сильву и принялся за создание Души.

13. Источник света, питомник жизни, благо от блага, полнота божественного знания назывался разумом Всевышнего. Это ум высшего и сверхвеликого[174] Бога, из божественности его родилась Природа, а в ней — образы живой жизни, вечные понятия, умопостигаемый мир, предвидение будущего[175]. Словно в чистом зеркале[176], можно было в ней наблюдать, что сокровенное намерение Бога определяло к возникновению, а что — к сотворению. Заключалось в ней — в общих, в родовых и в собственных индивидуальных чертах — то, что порождала Иле, порождал мир, порождали стихии. В ней же — начертанное перстом верховного зодчего: ткань времени, череда судьбы, чин веков. В ней — слезы бедняков и богатства царей, воинская мощь и счастливая наука философов, познание ангельское и познание человеческое, все, что вмещает в себе небесный свод. Обладающая же таким бытием причастна вечности, единоприродна с Богом и по сути своей неотделима от Него. Из этого источника жизни и света проистекла и явила себя миру Энделихия, жизнь и светоч вещей.

14. Она представляла собой сферу, огромную, четкого размера, но такую, что обозреть ее можно было лишь умом, а не глазами. Ее светлая субстанция походила на струящийся источник, и эта двойственность ее облика смущала зрителя, видевшего перед собой то ли воздух, то ли небо: разве кто-нибудь дал точное определение сущности, живущей созвучиями и числами? Поскольку она словно колдовскими чарами скрыла свое истинное лицо, невозможно было разобрать, каким образом эта жизнетворная искра никогда не затухает и ярким светом разгорается в каждом живом существе[177].

15. Итак, Энделихия оказалась в ближайшем родстве с Разумом, и, чтобы столь достославная супруга не почла неровней себе Мир, рожденный матерью Сильвой, Промысл предусмотрел условия некоего договора, согласно которым материальная природа и природа небесная обрели бы должное согласие на основании должного расчета. Тонкость сама по себе не дружна с грубостью, поэтому для соединения их между ними разместилась пропорция: тело и душу она скрепила, словно клеем, брачными узами[178]. Когда обычная враждебность их сменилась симпатией, согласие породило дружбу, а дружба — взаимное доверие, что можно видеть и по сей день[179]. Мир трудился, все время страдая от разнообразных бедствий: обычный ход Природы то страшный жар беспокоил пожаром, то влага — наводнением. Сюда Энделихия поспешила направить все свои силы, чтобы поскорее навести порядок в новом жилище, ведь, при всем своем гостеприимстве, она не потерпит непрошеного гостя в своем храме[180].

16. После заключения по обоюдному согласию союза между Душой и Миром новорожденный Мир сразу передал полученное от духа всем живым существам — кому одушевлением, кому через взращивание, следуя предрасположенности всех и каждого: эфир подобает насельникам эфира, чистое — чистым. Ничего удивительного в том, что Природа тяготеет к тому, что ей всего ближе. Так и Энделихия силу и родство свое нашла на небе, в звездах, там, в вышних она и поселилась, чтобы всю себя, все свои силы безраздельно отдать небесным телам, а на земле ее власть слаба. Эта слабость приводит к медлительности, свойственной телесному существованию, и в этом Энделихия являет себя слабее, чем она есть на самом деле.

Итак, укрепленные благодеянием Души, стройной чередой вещи начали выходить из утробы матери Сильвы[181].

III

Так отделился от звезд эфир легкий, звезды — от неба,

Небо — от воздуха, твердь земная — от водных глубин.

В небе десница Творца и с нею небесные слуги

Вместе за дело взялись, творению давши зачин:

Небу — окружность, огню — чистейшую сущность придали,

Ход круговой и богов сотворили могучих толпу.

Здесь я богами зову тех, кто пред Господом служит[182],

Тех, кого истины день в истинном свете хранит.

10 Мира эфирного сень, огражденный от всякого шума,

Воздух сверлящего, град, обнесенный крепкой стеной

Тайные троны хранит. А в совсем недоступных высотах,

Космоса выше[183] живет, как учит нас вера, Господь.

Ближе всех к Богу, умом совершенным к тому ж наделенный,

Тайные мысли Его читает один Херувим.

Пламя желанья палит Серафима иное, но все же

Бог для обоих предмет желанья, свята их любовь.

В стройном Престолов полку славно правит тот дух глубочайший —

Разум, всеведущая господня ума глубина[184].

Службой своею гордясь, имя славное Сил превозносит —

20 Ангельский сей легион достоин повелевать.

Духи, которым дано зваться Господствами, правят

Сразу за ними стоящим чином небесным Начал:

Пусть в послушании он, начальствовать может не хуже

Прочих, наказы его достойное войско блюдет.

Власти, священная рать, чудесами сей мир наполняет,

Ведь они властны свою сами силу являть[185].

Полк многочисленней звезд идет за своим Михаилом

Архистратигом вослед, ангелов славных толпа.

Ниже всех ангел. Сложи теперь всех, кого мы назвали:

30 Девять всего обретешь в иерархии этой чинов.

Неба субстанция, высь, от земного далекая, чтобы

Стать совершенной во всем, особый прияла наряд:

Пишет звездами свою небо картину, правдиво

Все предвещая, чему сбыться велела судьба,

Предзнаменует оно, куда в своем ритме неспешном

Бег созвездий влечет столетий всех череду.

Звезды уж держат в себе все то, чему время настанет

В чине своем низойти и в предначертанных местах:

Там и державный Форон, и вражда промеж братьев фиванских,

40 И Фаэтонов пожар, и Девкалионов потоп,

В звездах бессребренник Кодр и Крез, знаменитый богатством,

Блудолюбивый Парис и стыдливость сама — Ипполит,

В звездах красавец Приам, Турн, что не ведает страха,

Умник Улисс и силач, не знающий равных, Геракл,

В звездах борец Полидевк и Тифий, правивший судном,

Ритор живет Цицерон среди них и Фалес геометр,

В звездах слагает Марон стихи свои, Мирон ваяет,

И всю латинскую знать затмевает сияньем Нерон[186],

Перс карту неба творит, египтянин рождает искусства,

50 Греки в ученых трудах подвизались, в сражениях