– Но почему он не сделал этого? – спросила Чарли заинтригованно.

– Машина сбила.

– Стечение обстоятельств. – сухо заметила та. – В моем блокноте есть нечто подобное. Только к нашей ситуации, какое это имеет отношение?

– Прямое. – ответил Кай. – Именно по этой причине ты оказалась здесь, как и все эти люди. Вы не хотите, чтобы всё рухнуло. Всегда приходится чем-то жертвовать.

– Кем-то. – поправила Чарли, и тот согласился.

– Кем-то.

– Да кто ты такой, чтобы решать чужую судьбу?..

– Я тоже об этом думал, когда всё начиналось. – спокойно ответил тот. – А потом понял, что мир настолько болен, что мне абсолютно плевать, что за грех я беру на душу, пытаясь его вылечить. Я понял, что есть люди, которые того же мнения. Особые люди, и все они здесь.

– А я?

– О себе ты сейчас должна знать только то, что ты гораздо лучше, чем привыкла себя считать.

– Я и забыла, что от тебя ничего не скроешь… – пренебрежительно отозвалась Чарли.

– Нет ничего абсолютного: ни добра, ни зла. – задумчиво сказал Кай. – То, что я считаю добром, кто-то посчитает злом. Я просто делаю то, во что верю.

– Как и любой убийца. – заметила Чарли. – Как и человек, который входит в общественное место и открывает огонь. Он тоже верит, что делает всё правильно. Впрочем, чего еще ждать от планеты с двумя полюсами?..

Он накрыл своей белой ладонью её руку, что подействовало, словно удар тока.

– И ты должна верить, что оказалась на правильной стороне. – продолжил он. – Мы все бредем в темноте и ничего не знаем. И вера – это единственная ясность, которую мы можем себе позволить, не отказывай себе в этом.

– Но каждый решает сам, во что верить. – вставила та.

Кай убрал руку, снова уставившись на белый экран.

– Да, каждый решает сам.

Они замолчали. Чарли буквально отключалась в сумраке кинотеатра, а от горящего белым экрана ужасно резало глаза.

– Как ты думаешь, сколько их? – спросила она, чтобы не заснуть.

– Много… – ответил Кай безразлично. – Может, столько же, а может, и больше, чем нас.

– Но мы будем продолжать… – смиренно сказала Чарли.

– Да. Но надо быть вдвое осторожней. Роберт соберет вас и скажет всё, что необходимо.

– Если хочешь, я подойду к нему?

– Не надо, это моя работа. – он покачал головой.

– А в чем заключается моя? – сонно спросила Чарли.

– Всему свое время.

– На этот ответ я и рассчитывала… – она зевнула. – Тогда, если сеанс окончен, я бы хотела пойти спать.

– Как твоя бессонница?

– Спасибо, не мучает, что невероятно.

– Рад, что тебе легче… – сказал Кай, вставая с кресла. – И еще кое-что.

Чарли кивнула, буквально заставляя веки не падать.

– О Ричардсе ни слова. – с этими словами он разорвал досье.

– Ладно. – пожала плечами та. – Но с ним надо что-то делать.

– Когда придет время.

Он знал все ее внутренние проблемы… червя, который жрал ее душу мельчайшими кусочками, но чувствовал, что здесь ее отпустили многие беды. Шарлин словно вылуплялась из кокона, в котором существовала очень долгое время, и это было хорошо.

Говорят, любовь – заблуждение. Говорят, это одна из глупейших людских выдумок. И Чарли бы поручилась, что так оно и есть, но сейчас что-то менялось в ней самой. Отношение ко многим вещам. Ее цинизм и неверие дали серьезную трещину, и то, что пробивалось сквозь нее наружу, было полной противоположностью. Может, люди и придумали множество вещей, чтобы компенсировать свое незнание, но это не заблуждение, четко разделяющее то, что можно доказать, от того, что нельзя. Это спасение от тьмы, однообразия и пустоты. Ведь рано или поздно каждый сталкивается с тем, что и он сам – человек – может всегда оказаться главным заблуждением и глупейшей из выдумок.

Уже на улице встающее солнце ударило в глаза. Было часов шесть. Чарли зажмурилась, пытаясь привыкнуть к свету. Кай вырос из тьмы и стоял сейчас по левое плечо. При солнечном свете он выглядел иначе – на кожу лег бронзовый оттенок, и волосы отливали каштановыми бликами. Наконец, привыкнув к яркости, они зашагали по Персиковой улице. Впереди виднелся торговый центр с розовой вывеской «У Нэда».

– Слушай, а он вообще существует в природе?

– Нэд? – уточнил Кай.

– Ага. – кивнула та. – Он есть?

– А как же.

– Но откуда он берет товар? С вертолета, что ли, сбрасывают? – усмехнулась Чарли.

– Никаких вертолетов. Всё гораздо проще. Магазин находится сразу в двух местах. Здесь и в Вермингтоне.

– А те, кто работают там… они знают об этом? – изумленно спросила Чарли, едва улавливая смысл сказанного.

– Конечно нет. – усмехнулся Кай. – Так же устроена почта и церковь.

– Здесь есть церковь? – удивилась Чарли. – А я не видела.

– На Предельной… – кивнул Кай готовый продолжить мысль.

– Постой… – замотала головой Чарли, пытаясь прогнать сон, который, и впрямь, отступил ненадолго. – Но я никогда не видела других посетителей… не из города, понимаешь?

– И не увидишь, как и они тебя. Почувствовать можешь, будто народу много вокруг.

– Но почему ценников нет?

– Старикам они не нужны. – ответил Кай, едва улыбнувшись. – Лишний повод для волнения.

Они уже шли по Главной улице, и отельный корпус возвышался впереди в зареве утреннего солнца, словно в божественном облаке.

– Но ведь деньги на карточках настоящие. – зевая, заметила Чарли. – У тебя их, наверное, не пересчитать, если ты можешь себе всё это позволить. Или ты кем-то снова манипулируешь?

Кай неопределенно хмыкнул.

– Тебе пора. – сказал он своим обволакивающим низким голосом и остановился.

Чарли обернулась, едва удерживая равновесие, и спросила:

– А что если мне вновь понадобится с тобой встретиться?

– Я услышу тебя. – ответил тот. – И мы встретимся.

На этом он развернулся и широким шагом пошел по Главной улице назад. Может, в лес, может, куда-то еще.

Чарли устало моргнула, отвернулась и побрела к отелю, глядя на мир через прикрытые веки. Такой половинчатый мир из ореховой скорлупы. Какое-то неспокойствие росло в ней, на которое она пыталась не обращать внимания, сводя на сонное состояние. Когда не высыпаешься или еще хуже – не спишь совсем, всё кажется на тон мрачней. Так было у нее, во всяком случае. Состояние, близкое к похмелью. А после сна краски изменятся, станут светлей и понятней, совсем иными. На это рассчитывала Чарли, заходя в номер, но червь внутри… эта тварь – она плодилась, заставляя мысли крутиться только вокруг ощущений.