И, в конце концов, у порха смазливая рожа… — ухмыльнулся Зигор Болли, — можно отрезать ему стручок, и с успехом пользовать в зад, как послушную хусру…

Скорп вдруг нагнул Бренна за шею, хлестнул плетью по ягодицам и заржал: — У недоростка отличный, упругий зад, — хоть сейчас вставляй! А еще можно его…

Вислоусый недоговорил… Унижение, как ожог раскаленным железом, вырвал Бренна из оцепенения, и глаза заволокло красным. Позже, он так и не мог понять, как ему удалось сдержать выброс яджу, уже клокотавший в горле… Похоже, что лишь мощный инстинкт самосохранения не дал ему подставиться под смертоносный удар Жрецов, которые, как ястребы, следили за каждым движением и вздохом порхов. Если бы он не сдержался, Непорочные мгновенно сковали бы его яджу, — против опытных искусных мастеров он бы не выстоял.

Но даже если бы случилось невозможное, и он бы чудом справился с обоими… то через минуту встретил бы страшную смерть, разрубленный мечами стражников. И это еще лучший из возможных исходов…

Сжатую до предела яджу он сумел перенаправить вглубь, внутрь себя, и она бурлящими потоками растеклась по жилам, даря силу мышцам и ускоряя движения. Миг — Бренн подпрыгнул, разворачиваясь в прыжке к стоящему за спиной Зигору, и, обхватив его толстую шею, мгновенно вонзил зубы в мякоть сальной щеки. В рот хлынула чужая кровь, смешавшись с клочьями напомаженных усов. Заревев, как кастрированный хряк, Болли принялся драть Бренна за волосы, другой рукой сдавив ему шею и пытаясь придушить. Но, обхватив ногами мускулистую ляжку врага и повиснув на его мясистой щеке, Бренн не разжимал судорожно стиснутых зубов.

Несколько секунд Тухлый Краб, откинув бугристую голову, наблюдал за неожиданным развлечением, и его щелястый рот довольно кривился. Выждав, он щелкнул пальцами, давая знак телохранителю — огромному могучему умшигтайцу с темно-желтой кожей. Он жестко сдавил голову Бренна, вонзив железные пальцы в лицо под скулами. От острой вспышки боли зубы разжались, и Бренн рухнул прямо под ноги рычавшему от ярости Вислоусому. Зажимая прокушенную щеку — сквозь пальцы хлестала кровь — тот резко вскинул колено, намереваясь разнести вдребезги височную кость Бренна, вбив в нее зубчатую набойку на каблуке.

Жизнь спасло мгновенье. Мгновенье, которого хватило телохранителю, чтобы вывести из строя Зигора коротким, точно рассчитанным ударом в кадык. Тот засипел, забулькал, и пока хватал ртом воздух, лыбящийся владелец Казаросса, скрестив на животе руки, подвел итог: — Сделка состоялась. Ты меня убедил, Болли! Неслыханное дело — опытный скорп не смог вырубить худосочного ублюдка…

Тухлый краб затрясся всем телом и закудахтал, заходясь смехом и обнажая подточенные зубы, на концах которых кровавыми каплями сверкали рубины. — Я беру этого мелкого порха, — заявил он. — Хусра из него получится слишком злобной — может и хер клиенту отхряпать ненароком, — Краб затряс жирным подбородком, — а вот неплохой живец, пожалуй, выйдет при надлежащей дрессуре…

Еле дыша, Бренн лежал на каменном полу, холодившим голое тело. Телохранитель давил ступней ему на шею, то ослабляя, то усиливая нажим, и ожидая дальнейших приказов. Зигор выглядел жалко — из разорванной щеки, вспухавшей и наливавшейся багровой синевой, текла кровь, пачкая отглаженный чистый мундир. Усы с одной стороны были частично выдраны зубами Бренна и висели обмусоленным и слипшимся от крови огрызком. Медленно выпрямившись и отдышавшись, скорп сплюнул кровяной комок на ковер, и просипел: — Я передумал. Вместо продажи, я живьем скормлю этот сучий выкидыш сторожевым псам — и получу куда больше удовольствия…

На большом лбу Краба собрались морщины — он, не мигая, рассматривал слюняво-кровянистый сгусток, расползающийся по драгоценному ковру. — Ототри загаженный тобой ковер, скорп, — лениво бросил он Зигору Болли, — причем тщательно и с усердием…

Ан Хурц удерживал на лице дружелюбную улыбку, но маленькие глаза под длинными веками оставались холодными и неподвижными, как у рептилии. — Конечно, я мог бы попросить вылизать ковер свою порху, но ее старательный шустрый язык пригодится мне для других — более забавных целей…

Бренн вдруг ощутил запах липкого страха Зигора и вонь, подымающейся из кишок злобы. Вислоусый бесился и одновременно опасался, что, упорствуя, может потерять связь с Тухлым Крабом, которому поставлял дармовых порхов за хорошие деньги. А еще он до усрачки боялся, что его, сержанта Службы правопорядка, легко переварят желудки Аквариумных рыбок Казаросса. Причем, вместе с красно-серым мундиром и начищенными сапогами…

— Простите великодушно мою несдержанность, достопочтенный господин ан Хурц, — забормотал Зигор, взяв себя в руки и сглатывая слюну, — это всего лишь помутнение в голове от потери крови… — Скорп наклонился и собственным платком стал оттирать плевок с ковра…

— Ну, конечно, какие могут быть проблемы между друзьями, — Краб показал рубиновые зубы и с преувеличенной заботой подсказал: — Утрись, Зигор, — прижми платочек к ране! А то грязь попадет, и щека загноится… Далеко-ли до беды… Прижми!

Стиснув зубы и стараясь не касаться раны, Зигор коснулся щеки слюняво-кровяным грязным комком, в который превратился чисты платок.

— Вы правы, господин ан Хурц, вы правы — это очень выгодная сделка… — сумел выдавить он.

— Естественно, — благодушно кивнул Тухлый Краб. — Разве я когда обижал тебя? Я даю хорошие деньги за этого отброса, сержант, — на них ты купишь пару мясистых рабынь, и твои псы получат в два раза больше еды, а ты — в два раза больше удовольствия, чем от захудалого сопляка…

Тухлый, не глядя, бросил на консоль призывно звякнувший кошель, но тот соскользнул на пол, не удержавшись на краю узкого пристенного столика. Подавив унижение, скорп нагнулся, и, не пересчитывая монеты, сунул кошель за пазуху.

— Вот и замечательно, — покивал владелец Казаросса, тяжело усаживаясь в кресло. Водрузив широкие ступни на спину стоящей на четвереньках рабыни, он сделал большой глоток густого темно-красного, почти черного напитка, и продолжил беседу. — Я не предлагаю тебе отведать этого великолепного старого рома, Зигор, но лишь из-за того, что он обожжет твою ужасную рану, нанесенную злобным порхом, мой дорогой друг. Однако же в виде утешения предлагаю тебе через полгода посетить Казаросса, и посмотреть Игру живцов, где будет участвовать твой обидчик… Если, конечно, он доживет до этого знаменательного дня. И я надеюсь, ты насытишь свою жажду мести, видя, как морские зверюшки будут насыщаться мясцом этого гадкого недоростка…

Тухлый опять закудахтал, тряся складчатым подбородком. Его выпученные глазки меж складчатыми веками бегали, как мыши, разглядывая обнаженных порхов. — Вам повезло, свежаки, — один