— Вот это странно, — выдохнул Дед дым.

Эрвин будто получил второе дыхание. Неожиданно вырвавшись вперёд, боец нанёс Огоньку два мощных удара: один справа, чуть выше линии скулы, другой слева, чуть выше подбородка. Серёжа, не ожидавший такого резкого нападения, отступил на несколько шагов, чуть не вылетев за пределы ринга. Но на этом дело не закончилось. Эрвин атаковал снова той же двойкой. Первый удар настиг лица Огонька, а от второго он сумел увернуться. Развернувшись напрямую лицом к врагу, он хотел было атаковать, но не стал. Я снова удивился самообладанию этого рыжего, усатого парня. Только что его чуть не отправили в нокаут, но он не кидается как бешеный пёс в бой. Такой выдержке можно только позавидовать. Только холод, только расчёт. Но насколько его хватит?

А потом они неожиданно сцепились. Раз, два. Удар под дых. Удар сбоку. По щеке, по виску. Кровь льётся чуть ли не рекой на ринг, грозя в какой-то момент перелиться через край. В какой момент битва приняла оборот, когда драка становится единым, смазанным движением, мы не заметили. Мы стояли и кричали, пытаясь всячески поддержать Огонька, которому определенно было не до нас. Но, всё-таки хотелось думать, что он нас слышит, и какой-то частью сознания, если такая оставалась, понимает услышанное, и это ему немного помогает. Но мы этого не знали.

А затем Огонёк, лицо которого уже почти полностью залило кровью, вырвался вперёд и контратаковал Эрвина точно такой же двойкой, которую нанёс ему противник до этого. Только получилась она мощнее и чётче: оба удара прилетели точно в линии скул. Эрвин, только что крепко стоявший на ногах, оглушительно грохнул на пол. Арена едва ли не затряслась от падения. Толпа взревела.

Да, поражение было однозначным. Никаких десяти секунд и отсчитывать не потребовалось. Да и о каких десяти секундах речь? Это бойцовский клуб, тут всё ясно, как дважды два. Упал — значит, скорее всего, окончательно. По-крайней мере, с Эрвином так и вышло.

Как обычно и работает с людьми, стоит тебе хоть раз не понравиться им, и ты превращаешься чуть ли не в изгоя общества. Но если вдруг ты сделаешь что-то, что понравится одному члену этого самого общества, то высок шанс того, что это понравится и другому. Люди изменчивы, их мнения похожи на колышущиеся колосья под порывами ветра. Иногда это непостоянство могло обернутся как большой удачей, так и огромным несчастьем. Но именно так оно обычно и действует.

Огонёк не стал спускаться после победы вниз и праздновать. Да и куда ему? Парень лишь улыбнулся нам разбитыми губами с арены, когда «Джош Хэмилтон» объявлял его победителем, а потом исчез в полумраке бойцовского клуба, также неожиданно, как появился.

— Эрвин оказался не таким уж мощным, — сказал радостный, и, наконец, чуть расслабившийся Петрович.

Дед покачал головой.

— Зря ты так. Он сильный сукин сын. Просто сегодня, видимо, не его день.

— Никаких «дней»! Огонёк победил исключительно работой над собой. Кто усерднее — тот и выиграл.

Дед не стал ничего на это возражать. Через некоторое время толпа начала понемногу рассасываться, и мы отправились к барной стойке. Хоть Гаргарьин и убежал, но мы за его по победу выпить хотели. Чем не повод?

— Друзья Огонька? — бар-леди, высокая шатенка с каре и яркими, синими глазами — я даже удивился, что такие бывают — посмотрела на нас.

Мы кивнули.

— Вам скидка пятьдесят процентов сегодня.

— Спасибо большое! — огромный Петрович забрался на стул. Усач был доволен. — Мне виски!

— С колой?

— Разумеется, нет!

— И в правду, — рассмеялась шатенка. — Как я могла вам такое предложить? Со льдом?

— И только!

— А вам? — она устремила взгляд на нас.

— Пиво, — сказал Дед.

— Медовуха, — ответил я.

— Медовуха, — закончила Зоя.

Барменша кивнула и принялась разливать нам напитки. Когда она закончила наливать нам медовуху, Дед уже опустошил пол-бокала пива, а Петрович требовал третий стакан «Джека Дэниелса». «Во даёт, — подумал я, — ест для своих габаритов немного, зато бухла может выпить восемнадцать бочек и ещё три — если поднатужится. По жилам, наверное, вискарь течёт вместо крови».

Как оказалось дальше, бар-леди звали Анной, и она была одной из немногих близких подруг Огонька. Пока тот, в свою очередь, зашивал своих знакомых бойцов, она выхаживала его, чем и планировала заняться сегодня после смены. Мы же ей рассказали о себе — что мы с Зоей глубоко женаты, чем увлекаемся, и как тут оказались в принципе. Дед поведал, что он держит сеть шаурмечных, а Петрович, с которым у Анны оказалось больше всего общих тем, поведал, что он бармен в «Рефлексе». И неспешным, снежным комом, мы прообщались так почти до самого закрытия бойцовского клуба. Когда пришло время двигать войска, Анна покинула место вместе с нами.

— Рада была познакомиться, — с улыбкой сказала она, когда мы поднялись по длинной лестнице и вышли на улицу, где уже постепенно светлело, но рассвет ещё не наступил. — Обязательно скоро увидимся!

— Обязательно! — сказал пьяный и даже немного счастливый Петрович. Фонарь над его головой, льющий на всех нас жёлтый свет, мигнул, поморгал и продолжил работу. — Передайте Огоньку наши поздравления!

— Непременно! До встречи! — Анна зашагала по асфальтированной дороге между зелёных кустов.

— Хорошенькая, — тихо заметил Дед, почесав рыжую щетину.

— Да, — Зоя взяла меня под руку. — Надеюсь, поскорее с ней затусим.

— А куда мы денемся? — Дед вытащил из пачки сигарету, помял её в руке и сунул обратно. На мой удивленный взгляд ничего не ответил. Только посмотрел куда-то среди высоток, в некоторых окнах которых уже начинал гореть свет. — Ладно, малыши, доброго утра вам тогда, отсыпайтесь. Увидимся, Петрович.

— До встречи.

Березовский исчез в кустах в том же направлении, в каком и ушел в прошлый раз.

— Ну, — Петрович вдохнул чуть прохладный, августовский воздух. Воздух, каким пахнет раннее утро. — По домам, ребята?

— По домам, Петрович. Вот видишь, кстати — ты волновался, а зря, Огонёк нормально лысому пиздюлей навешал.

Петрович закинул голову вверх и засмеялся в синеющее небо.

— Хорошо сказал, Штиль. Хорошо. Ну, доброй ночи.

— Пока!

Мы с Зоей снова остались одни в предрассветной мгле.

— Домой, малышка?

Жена покачала головой.

— Давай пройдем пешком до следующей станции.

— Ты на метро хочешь?

— Нет. Просто хочу погулять.

— Хорошо.

И мы пошли. А потом, через некоторое время, снова вызвали такси и поехали домой. Жена уснула почти сразу же. Я — чуть за ней.

Этим утром обошлось без звонков.

***

На квартире у Огонька, той самой, которую Петрович снимал после возвращения с войны, я оказался неожиданно