Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Дорогой Кэмерон,
прости мне этот небольшой фарс в исполнении Орбана. Когда Нико сообщил мне, что тебя назначили сопровождать горничную и участвовать в похищении детей, я усмотрел в этом шанс на улучшение твоей репутации среди персонала Отеля. Боюсь, что этот спектакль окончательно дискредитировал Орбана и выдал людям Отеля, что он – один из нас, но, поверь, теперь персонал Отеля будет куда больше тебе доверять. Сейчас они убедились, что ты так же уязвим, как и они все.
Я ужасно рад, что ты нашел себе подходящее место в Отеле. Это очень поможет нам в поисках твоего отца и в том, чтобы освободить его от уз, которые удерживали его вдали от тебя целых двенадцать лет. Ты очень, очень хорошо поработал сегодня. Однако теперь, когда ты внутри Отеля, опасности будут подстерегать тебя за каждым углом. Я уверен, что наша краткая встреча в Будапеште доказала тебе, как сильно заблуждается персонал Отеля насчет того, что они называют «делом».
Именно это «дело» Отеля – то самое зло, которому пытаемся противостоять мы с твоими новыми друзьями. Агапиос убедил всех вокруг себя, что Отель занимается этим ради блага детей, но на самом деле они просто крадут малышей. Подло и в открытую. Эти похищенные дети даже не представляют, что их ждет в будущем.
Впрочем, пока не тревожься о подобных вещах и старайся об этом не думать, иначе Отель начнет читать твои мысли, почувствовав волнение. Сосредоточься на секретах, сокрытых в монетке Рейнхарта, и Отель тебя не сможет в этом уличить. Сфокусируйся на своем отце – и ты найдешь то, что так давно ищешь.
Рейнхарт гордился бы тобой.
Я снова и снова перечитываю письмо, всякий раз останавливаясь взглядом на последних словах.
Рейнхарт гордился бы тобой.
Значит, Отель и в самом деле похищает детей. Рахки купилась на лживые обещания, что это делается ради высшей цели. Вот почему Нико считает ее врагом. Хотя она кажется хорошим человеком, и неважно, что при первой нашей встрече она попыталась отдать меня под раздачу, – я уверен, что она просто не ведает, что творит, потому что не знает правды.
Полосатый написал, что теперь Орбан выдал себя Отелю, показал, что он – один из этих самых… Это значит, Полосатый и его люди взаправду являются Конкурентами, а работа Конкурентов состоит в том, чтобы помешать Отелю в похищении детей.
Я стараюсь поскорее перестать об этом думать, иначе я страшно разозлюсь, и Отель прочтет мою злость у меня в сердце, или где там у людей находятся их мысли и эмоции. Если папа сотрудничал с Полосатым, чтобы положить конец злодействам Отеля, должно быть, он в конце концов докопался до чего-то действительно важного, и эти знания могли бы мне помочь. Может, если я сумею его отыскать, вместе мы сможем помочь детям.
К сожалению, я даже не представляю, как это сделать. И у меня мало времени, чтобы это узнать: мой срок пребывания здесь ограничен.
Вокруг меня кипит отельная суета. Люди стучат в двери, портье бегают туда-сюда с багажными тележками, дети смеются и играют в прятки между огромных статуй…
Я встаю со скамьи и на миг закрываю глаза. Вдыхаю полной грудью воздух Отеля, ожидая, что сейчас что-то произойдет.
Что угодно.
Монетка, веди меня и направляй.
Но ничего не происходит.
Я медленно иду из вестибюля в вестибюль. Может, если повторю путь, которым шел папа, монетка сможет… не знаю… что? Может, она засияет? Сойдет любой знак, который укажет мне верное направление.
Оглядываясь по сторонам, я замечаю различия между некоторыми внешними дверьми в вестибюлях. На некоторых из них вместо табличек с названиями мест висят знаки «Временно не работает». Эти двери кажутся более темными и какими-то обшарпанными, как если бы их краска потускнела и облупилась.
Между Восточноевропейским и Азиатским вестибюлями нахожу доску объявлений. Среди кучи рекламных листовок в стиле «Откройте для себя красоту…» и «Ощутите настоящую роскошь…» виднеется несколько листовок о технике безопасности. При каждой выписке Кэсс из больницы она привозила с собой столько медицинских буклетов и всяческих постеров, что теперь я наизусть помню все способы экстренной помощи в случае необходимости. Я перечитал все эти листовки от корки до корки.
Я разглаживаю пальцами плакатик, озаглавленный «Что делать в случае поломки стержня».
Вот что там написано:
1. Если произошла поломка стержня дверной петли, персонал Отеля обязан эвакуировать всех гостей в Мезонин. Найдите ближайшую к вам живую карту и следуйте инструкциям.
2. Если вы оказались в ситуации перелома стержня, не впадайте в панику. Немедленно свяжитесь с ближайшим коридорным. Непременно организуйте эвакуацию гостей в Мезонин, прежде чем предпринимать что-либо еще.
3. Если коридорного призвать невозможно, немедленно свяжитесь с ремонтной мастерской и уведомите их о необходимости наладки стержня.
4. Если вы оказались в ловушке, связанной с переломом стержня, не впадайте в панику. Найдите ближайшую к вам живую карту и следуйте обозначенному на ней маршруту…
Что бы ни означала эта поломка стержня, инструкция выглядит просто ужасно. Я на всякий случай снимаю буклет с доски и кладу его в карман: почитаю позже. А пока я продолжаю путь через Азиатский вестибюль.
Я провожу рукой по гранитной колонне у подножия лестницы. Плитки под ногами сверкают перламутром. Красный атласный занавес свисает с потолка. Люстры на длинных цепях, музыкантша, наигрывающая приятную мелодию на каком-то совсем незнакомом инструменте, группы смеющихся и беседующих гостей… Все это кажется нереальным, потрясающим. Так просто забыть о грязных тайнах, скрытых под всей этой сверкающей оболочкой…
Я вставляю свою монетку в прорезь на ближайшей живой карте – и сверкающие линии начинают двигаться и меняться, складываясь в очертания Отеля. Яркая линия тянется между дверьми, отмечая место, где я нахожусь. Наверху сами собой пишутся слова:
Найдите место назначения.
На этом изменения карты не прекращаются. В ее углах линии собираются в круг и начинают складываться во что-то вроде…
Вроде мужского лица.
Я хочу отойти, но что-то в чертах останавливает меня. Я знаю эти глаза, скулы, подбородок. Я столько раз видел их в зеркале, когда чистил зубы, или на фотографиях, которые храню в коробке под кроватью.
Это лицо папы.
Я провожу пальцем по его чертам. Нико говорил, что живые карты чувствуют, куда я хочу попасть…
На другом краю живой карты тем временем проявляется иное лицо – на этот раз к нему прилагается фигура, которую невозможно не узнать. Это Кэсс. Только она не сидит в инвалидном кресле, а стоит на своих ногах, переступает ими. Она может ходить! Рисунок на карте изображает ее настолько здоровой! Даже после ряда операций, когда ей распрямляли кости ног, она никогда не была способна сама стоять. Я знаю, что ей и так неплохо, но это никогда не мешало мне эгоистически мечтать: вот если бы моя сестренка могла со мной бегать и играть…
