– Что если мы сделаем собственную дверную петлю? – я засовываю палец в одну из пустых петелек на груди моей униформы и сильно дергаю. Она не без труда отрывается, и я протягиваю ей широкую ленточку ткани. – Держи. А теперь приклей это своей связующей пылью: один конец – к двери, другой – к косяку, – и нам будет куда вставить стержень.

Она медлит, недоверчиво глядя на полоску ткани.

– Это сработает? – спрашиваю я.

– Не уверена. В теории это возможно. Может даже отсоединить эту сторону двери от дверных петель с той стороны.

– Единственный способ узнать – это попробовать, так ведь?

Она усмехается.

– Ладно, терять нам нечего, посмотрим, что получится.

Рахки трет перчаткой свой пылевик и приклеивает тряпичную петельку на место дверной петли.

Когда оба конца петельки пристают к двери, с той стороны слышится стук, так что она в панике отскакивает назад.

– Helló! – слышится мужской голос. – Ez senkit nem?[6]

– Кто это? – шепчу я.

– Не знаю.

Рахки неуверенно отвечает по-венгерски.

– Вы говорите по-английски? – спрашивает мужчина по ту сторону двери. Пауза. – Я видел, как отсюда выбежал молодой парень. Он выглядел так, будто задумал что-то недоброе.

– Это был наш Орбан-предатель, – бормочет под нос себе Рахки.

– Думаешь, это может быть кто-то из Конкурентов? – спрашиваю я.

Она качает головой.

– Сомневаюсь. Он бы говорил с нами совсем по-другому. А вернее, просто вошел бы и взял, что ему нужно.

– Так ты не знаешь точно?

– Я сама еще ни разу не сталкивалась с Агентами. Старшая горничная только недавно начала отправлять меня на серьезные задания.

Снова стук в дверь.

– С вами там все в порядке?

– Скорее привязывай дверь, – говорю я. – Давай точно узнаем, можем ли мы выбраться таким путем.

Рахки вставляет стержень в нашу самодельную петлю. Слышится легкий электрический треск.

– Думаю, сработало, – выдыхает она.

Дверь приоткрывается, и в ноздри мне ударяет легкий черничный запах. У нас получилось! Мы смогли…

Но, раньше чем дверь успевает полностью открыться, слышится звук рвущейся ткани. Хлопок. Волна мерцающего света – и полотняная петелька рвется, а дверь отваливается прямо на меня. Наш стержень, удерживавший дверь на месте, со стуком падает на пол.

Рахки помогает мне удержать дверь, направить ее так, чтобы она упала внутрь комнаты, и подхватывает спасительный стержень.

Я выпрямляюсь и заглядываю в дверной проем, но не обнаруживаю по ту сторону Отеля «Странник». Однако сейчас важно не то, что я там вижу. Важно – кого я там вижу.

На пороге стоит мистер Полосатый, по-прежнему держа в руке пакетик засахаренных орешков.

– Когда я увидел того мальчишку, бежавшего прочь с виноватым видом, – произносит он, – сразу подумал, что кому-то может понадобиться моя помощь. Но, похоже, я ошибался.

В голове у меня все смешалось, я тщетно пытаюсь разобраться в происходящем. Что здесь делает Полосатый? Может, это по его приказу нас заперли в ловушку?

– Ну, раз проблема улажена, я, пожалуй, пойду, – говорит он, прикасается пальцами к полям шляпы и обменивается со мной крепким рукопожатием. – Желаю вам весело провести праздники.

Он разворачивается и уходит прочь по коридору, на каждом шаге опираясь на трость.

Я осознаю, что в руке у меня что-то есть. Сложенный клочок бумаги. Полосатый успел всунуть его мне в ладонь во время рукопожатия.

Записка.

Старшая горничная ожидает нас в Восточноевропейском вестибюле со всей своей командой. Горничные одеты одинаково – так же, как и Рахки: в черные брюки, рубашки со стоячими воротничками, застегнутые на все пуговицы, и черные жилеты. На поясах у каждой висит перевязь с деревянным пылевиком, но у всех пылевики сточены в разной степени и поэтому различаются по длине. Старшая сердито хмурится и кривится при виде меня, как будто я ей сунул жвачку в прическу.

– А вот и весь Отдел горничных, – сообщает Рахки.

– Использовать на мне пылевик было отвратительной идеей, – шепчу я ей. – Теперь мне будут месяцами сниться кошмары про то, как мое лицо прилипло к стене.

Она усмехается.

– Сейчас мы с тобой разделимся. Ты ступай к Нико, и он тебе объявит твои обязанности на вторую половину дня. Позже поговорим. – Она направляется в сторону своих коллег, но мгновение медлит. – Кстати, ты отлично поработал сегодня. Может быть, когда твой испытательный срок закончится, Отель решит, что ты достоин поступит, в наш отдел и работать вместе со мной.

Рахки уводит с собой детей, и Старшая горничная ведет их вверх по ступенькам, к Лифтовому холлу. Хотел бы я знать, куда они забирают этих малышей и вернутся ли те когда-нибудь к своим семьям. Сама мысль о том, что я, возможно, помог Отелю украсть еще нескольких детей, вызывает у меня тошноту. Но я точно не уверен, что произошло именно это. Мне нужно узнать больше, причем как можно скорее.

Старшая горничная останавливается наверху лестницы, чтобы взглянуть на меня. Она кладет руку на рукоять своего меча, а потом, крутнувшись на пятках, уходит, и я впервые остаюсь в стенах Отеля совсем один.

Хотя нет, на самом деле это не так. По вестибюлю курсируют гости, они входят и выходят через переходники из других частей Отеля, члены персонала отворяют входные двери на стук снаружи, запуская обратно группы, вернувшиеся с экскурсий. Огромные статуи быков по сторонам лестницы к Лифтовому холлу мрачно смотрят на меня каменными глазами. В углу музыкант играет на аккордеоне джигу, хотя кажется, что музыка доносится одновременно отовсюду. Как будто его инструмент магически привязан ко всему помещению и стены тоже играют с ним вместе.

Но теплый свет Отеля уже не кажется мне таким теплым. Без кого-нибудь, кто может указать мне дорогу, он кажется чужим и неприятным. Может быть, он и есть чужой, а Агапиос – настоящий Чужой-король, и они крадут детей для своих экспериментов, и…

Нет, я уверен, что Старик и Старшая – никакие не Чужие. Хотя, конечно, два дня назад я был уверен в том, что магических дверей не существует. А самым близким к понятию «враги» для меня были воспоминания о школьной травле, об одноклассниках, которым казалось забавным вытирать сопли о мою рубашку, встречаясь со мной в коридоре.

Слова Орбана эхом отзываются в моей голове. Они крутятся у меня в ушах, как навязчивая попсовая песенка в пару слов на дурацкий мотив.

Я сажусь на одну из скамеек с цветочным орнаментом и вытаскиваю из кармана записку, которую успел передать мне Полосатый. Слова написаны кудрявым почерком, который читается ненамного легче, чем почерк Агапиоса.