Прошлой ночью мы с Нико покупали шоколад в брюссельском магазине, который выглядел как страна мечты Вилли Вонки. Мы приобретали также билеты на Бродвей, окруженные огнями Таймс-сквер в Нью-Йорке, выбирали сигары в Гаване, в табачной лавке, благоухавшей сладким запахом дерева и кожи (Нико еще пытался убедить меня попробовать раскурить одну, но я не стал. Ба убила бы меня на месте за одно то, что я вошел в подобный магазин!). Мы даже успели прокатиться на гондоле по каналам Венеции. От этого у меня сохранились скверные воспоминания, потому что Нико шутки ради попытался столкнуть меня в вонючую воду канала.

Я с трудом натягиваю конверсы на болящие, ноющие ноги.

– А что находится на 4-м этаже? – спрашиваю я между зевками.

Нико замирает.

– Зачем тебе?

Я еще не рассказывал ему о своих снах, хотя у меня для этого был миллион возможностей. Да, в последние дни работа в Отеле была изнуряющей, но при этом каждый перерыв мы с Нико были вместе. Я ужасно благодарен за проведенное рядом с ним время. Нико знает столько историй и всегда выглядит так, будто искренне рад тусоваться со мной. Со мной! С парнем, с которым никто никогда не хотел дружить. Я даже начинаю привыкать к его постоянным подколкам и розыгрышам. Только вот про свое «дело» он отказывается со мной говорить.

– Похоже, привязка монетки с помощью крови сработала, – говорит он наконец, после того как я рассказываю ему о своих снах за последних три дня. – Монетка первым делом раскрывает самые свежие и сильные воспоминания, так что, возможно, ты видел нечто, имеющее отношение к исчезновению отца. – Он прерывается, чтобы еще немного подумать. – Но я действительно не знаю, что находится на четвертом этаже…

– Почему?

– Потому что он закрыт и не работает. Уже был такой на момент, когда я сюда поступил. Чтобы туда попасть, нужна универсалка…

– Что нужно?

– Универсалка. Мастер-ключ, открывающий все замки. Такие ключи есть у Старшей и у Старика. Они открывают любую дверь, привязанную к Отелю. – Он вглядывается мне в лицо и хмурится, словно пытается решить в уме сложную математическую задачу. – Так, у меня есть идея. Хотя она довольно рискованная.

Когда Нико произносит слово «риск», я сразу понимаю, что нужно действовать крайне осмотрительно.

– Рискованная? Это как?

Он пожимает плечами.

– Все, что тебе нужно сделать, раздобыть универсалку. Это как раз довольно просто.

– Ну да, что может быть проще: пойти и отнять ключ у Старшей горничной?

– Не у Старшей, нет, – он улыбается хитрой улыбкой. – У Старика. У него есть запасная универсалка в комоде, перламутровая. И ты собираешься ее украсть.

* * *

Мы с Нико используем время доставки завтрака для планирования нашей кампании. Продолжаем обсуждать план между приемами гостей в Дубае. Я все пытаюсь убедить его, что он – лучшая кандидатура в похитители ключа, но он не желает меня слушать.

– Тебе наконец нужно научиться рисковать, малыш, – говорит он в перерыве между назначениями. – Это единственный путь.

– Ну ладно, – я уже не могу больше с ним спорить. Это похоже на попытку остановить мчащийся скоростной поезд. – Тогда, значит… вы с Севом отвечаете за отвлекающий маневр – причем не говорите мне, что именно собираетесь сделать, – а я в это время должен… что? Пробраться на подводный уровень, вломиться в кабинет Агапиоса и выкрасть из комода ключ? И все в одиночку?

– Примерно так, – Нико извлекает свою монетку из прорези в тележке доставки, и магия покидает ее с медовым сиянием. – Старик ничего не заметит. Я поговорю с Севом, и мы устроим какую-нибудь диверсию. К этому моменту ты должен быть готов и на месте.

Я представляю себе, как в одиночку крадусь по коридорам подводного уровня в кабинет Управляющего, и у меня немеют руки от страха. Никакого списка СПСУ не хватит, чтобы вместить все варианты расправы, которую может учинить надо мной Агапиос, если поймает.

– А как я узнаю, что наступил нужный момент?

– Доверься мне, – говорит Нико. – Ты узнаешь.

Мы идем в Военный кабинет для ежедневного отчета и получения нового назначения, и Старшая опять отправляет меня на работу вместе с Рахки. На этот раз – в Демократическую Республику Конго.

* * *

Элизабет испускает тихий стон, когда Рахки в служебном лифте говорит ей, куда нам нужно.

– Пожалуйста, возьми меня с собой. Прошу тебя. – Тот факт, что Элизабет рвется помочь Отелю в его «миссии», вызывает у меня тошноту. А может, дело просто в пузыре газа?

– Извини, – говорит Рахки. Пососав кончик пишущего пера, она быстро царапает что-то у себя на планшете по-арабски. Сегодня первый раз на моей памяти, когда она его использует. Буквы быстро впитываются в страницу, не оставляя ни следа. Как-то она упоминала, что этот планшет связан с ее личным блокнотом, который хранится у нее в комнате. Мне ужасно интересно, что именно она пишет. – Я не могу решать, кто будет моим компаньоном. Хочешь, я попрошу Старшую в следующий раз назначить тебя вместе со мной?

Элизабет вздыхает и выходит на Вестибюльном уровне.

Я хотел было выйти следом за ней, но Рахки ловит меня за подтяжки.

– Куда? Мы еще не приехали, нам понадобится транспорт, – и она нажимает на кнопку с литерами «АБ».

Я смотрю в пропасть Шахты, пока лифт все скользит и скользит вниз. Мимо проплывают прочие лифты – вверх-вниз, в разные стороны. Приходит яркое воспоминание о мамином лице, уплывающем прочь, тающем в темноте Шахты. Во сне это ощущалось так, будто ее утаскивало от меня во тьму огромное животное с острыми когтями.

Нет – не от меня. От папы.

Я пытаюсь отвлечься, водя пальцем по стальной панели управления. Для гостевых этажей и жилых номеров персонала на ней используются нормальные кнопки с цифрами, но есть и другие: «ОГ», «АБ», «Банк. кор.», «Мез». Некоторые сокращения я могу расшифровать, они понятны. Но большинство – нет.

Я прикасаюсь к кнопке с литерами «БО».

– Больной Олень?

Рахки смеется.

– Просто Бизнес-отдел. – Она указывает на соседнюю кнопку – «ОГ». – А это – Отдел горничных.

Некоторые кнопки не светятся и не реагируют на прикосновение. Они выглядят такими же тусклыми, как не работающие двери в вестибюлях.

Я указываю на кнопку 4-го этажа.

– А зачем Отелю нужны эти этажи, если они закрыты?

Она пожимает плечами.

– На некоторые просто запрещен доступ. А насчет остальных – думаю, всегда есть надежда, что однажды мы сможем снова их открыть. Жаль только, с Оранжереей такое невозможно. – Тем временем лифт, опустившись на достаточную глубину, начинает двигаться в сторону. Рахки что-то еще царапает на своем планшете, и слова снова пропадают. Может, она делает заметки для Старшей? Пишет что-то обо мне?