Слуги убрали те несколько капель рвоты, которые остались на полу. Кажется, все унес на своих брюках управляющий.

— Пей, — Рони сунул мне чашку с водой.

Я сделала глоток.

— Почему никому не говорят, что королева безумна? — спросила я у Рони.

— Деви заключил с ней союз под давлением государственного совета, ее семья владеет южными провинциями, а юг всегда был мятежным и неуправляемым, — Рони забрал у меня чашку и допил до дна, — но, Юнесса, — он с видимым усилием произнес имя королевы, — всегда хотела править одна. Она пыталась перессорить нас троих, но Авликая, правда, хранит короля, нам удалось помириться. Зато втроем мы раскрыли интриги Юнессы. Деви любил ее сначала, но после этой истории королева стала ему противна. Они кое-как договорились, что королева будет путешествовать, и это ее первая попытка уничтожить меня за пару лет.

— Кажется, у королевы обострилась та же болезнь, — сказала я.

— Да, теперь без охраны, без меня, не вздумай выходить, — сделал нежелательный для меня вывод Рони.

— Но я хотела поехать в Университет, прочитать списки студиозов, — сказала я.

— Отлично, поедем на Белянке, охрану и фамильяра тоже возьмем, — улыбнулся Рони. — Хотя, я уверен, что ты уже студиоз Университета Некромантии. Но, если ты хочешь… — он как-то невесело рассмеялся, — словно вчера я бежал смотреть списки и обнимал Деви, когда мы оба нашли там свои имена. Иди, я жду тебя.

Я поцеловала его в щеку, чувстуя, что этим глупым поцелуем предаю его, себя, Деви и побежала к себе в спальню.

Я переоделась в синее платьице, которое мне необыкновенно шло, делая волосы ярче, а глаза золотистее, но хотя зеркало рассказывало мне, как я красива, на сердце было тяжело, виски сдавливала боль, а душу тянуло и крутило. Но я делала вид, что все хорошо.

Рони помог мне взобраться в карету. И мы устроились на бархатном сиденье. Белянка терпеливо ждала, пока ее не оседлали четверо охранников в черных плащах. Флавиан, бурча что-то под нос, уселся у моих ног.

Одной рукой я вцепилась в меч, второй — в ладонь Рони.

Я думала о том, что мир до встречи с королевой, даже, когда меня пытались ограбить наемники, казался мне безопасным, теперь я отчетливо слышала, как разворачиваются за моей спиной кольца белой змеи, готовой задушить меня, как только я зазеваюсь.

Черный замок Университета был наполнен претендентами. Списков еще не вывесили. Будущие студиозы сбивались в стайки. Когда они заметили нас, сначала разом притихли, а потом сразу заперешептывались.

Ах, да… Иеронимус — же ректор Университета Некромантии.

Глаза будущих некромантов настороженно смотрели на главного препода Университета, а меня знобило, то ли от того, что в широком холле было холодно, то ли от того, что я по-прежнему слышала, как за мной ползет змея-королева.

Мы прошли сквозь неприязненные взгляды и шепот.

И вдруг стало тихо.

А потом несколько девичьих голосков вскрикнули:

— Нет!

— Не надо!

— Спускайся!

Я посмотрела туда, куда повернулись все будущие студиозы.

На подоконнике узкого стрельчатого окна в холле, почти под самым потолком стоял человек.

Кто это был, разобрать не получалось.

Рони сжал мои пальцы левой рукой, правой попытался сотворить заклинание. Потом оставил меня и бросился ближе к окну, но это словно сорвало пружину в человеке, он будто в кошмарном сне шагнул с подоконника. Рони не успел ничего сделать, замешкавшись из-за меня.

Мы подбежали все к фигурке, лежащей сломанной куклой на белом мраморе пола. Рони откинул капюшон плаща, мы вскрикнули с ним вместе, потому что на нас смотрел широко распахнутыми мертвыми глазами юноша, похожий на лисичку, тот самый рыжеволосый второкурсник.

Рони пытался что-то сделать, но его быстро оттеснили целители, признавшие, что юноша мертв.

Тут вывесили, наконец, списки, и будущие некроманты убежали искать свои имена в самых важных сейчас для них строчках.

А я не могла двинуться с места, это была страшная ошибка — закрыться личиной реального человека, и хотя сделала эту ошибку не я, а мертвый теперь стальной волк, мне было плохо. Я все трогала руку юноши, все пыталась поправить пряди рыжих волос, выбившихся из косы, пока меня не увел прочь насильно Рони. Целители положили тело на носилки и унесли.

И тут я заплакала, слезы летели в разные стороны, брызгали, текли, ослабляя боль сердца.

— Он умер из-за меня, — прошептала я Рони.

— Из-за нас, — Иеронимус, собранный и холодный, заставил меня вытереться платком и увел в карету. — Королева — сильный игрок, мы успели забыть об этом. Не бойся, я сумею защитить тебя, Тая, — он прижал меня к себе, поцеловал не как мужчина, как родной человек, куда-то в волосы, сделав мою вину невыносимой.

Я твердо решила, что буду защищать его и короля, не как любимых мужчин, а как родных, дорогих мне людей, как папу и няню.

Мы молча летели над городом, и только когда вышли во дворе дома Рони, я вспомнила, что не посмотрела списки.

— Узнаешь, поступила ли я? — попросила Рони.

Он улыбнулся и кивнул, потом прошептал на ухо:

— Я подписывал списки, девочка, твое имя на первой строчке. Но ты мне не веришь, вот я и не стал говорить. Я заслужу твое доверие снова, моя девочка. Начнем сначала! Меня зовут Иеронимус Фертейнский. Я не ем младенцев, я люблю одну девушку, но да, я — некромант, — поклонился Рони.

— Таэль Эвернийская, студиоз Королевского Университета Некромантии, — прихватив подол синего платья, я изящно присела. — Пусть хранит вас Авликая, ваша милость, Иеоронимус Фертейнский.

— Храни тебя Авликая, моя девочка, моя Тая, — прижал он меня на миг к груди.

Авликая всех разорви! Сейчас он мне был так дорог! Как близкий человек, как брат, которого у меня никогда не было.

Приходилось признать, что я запуталась окончательно и бесповоротно!

К ужину прилетел верхом на серебристом драконе король.

Я рассказала ему быстро и четко, глотая слезы, о юноше, похожем на лисичку.

Он, видимо, уже знал, просто обнял меня осторожно, сказал:

— Некроманты не живут долго, сестренка.

Умеет успокоить!

— Но я тоже некромант, — буркнула я.

— Поступила? Поздравляю, — думая о своем, рассеянно пожал мне руку король и ушел с Иеронимусом что-то обсуждать.

А няня, глянув на меня загадочно, отвела меня в свою комнатку и достала из большой сумки шелковый сверток.

— Дело важное, — она развязала ленточки, разложила на кресле невесомое белое платье, — это свадебное твоей матушки. Вот смотри, кружевом отделано, может, мода в столице другая, но у нас в провинции выйти замуж в платье матери к большому счастью.