Однажды в визиготском законодательстве упоминается арбалет (ballista): речь идет об охотничьем оружии, которое (как и лук) скрытно стационарно устанавливается на звериных тропах (LV, VIII, 4, 23). Поскольку закон обозначен как «древний», то можно полагать, что арбалет был в активном использовании в охотничьих целях во времена Леовигильда, то есть в третьей четверти VI в., и, возможно, сохранился в качестве охотничьего оружия еще с римских времен. Нельзя исключить, что он применялся и в военных целях, хотя явно был не так распространен, как лук, ведь арбалет не упоминается среди основного набора оружия, которым господа должны были вооружить своих сервов, но, видимо, подразумеваются под «прочим оружием» (LV, IX, 2, 9).

Несомненно, особенно эффективны лучники были при действиях во время обороны (Merob., II,159). Еще в 670-х гг. визиготы продолжали активно использовать лучников во время осад: стрелы наряду с легкими копьями и камнями были основным оружием дальнего боя, что, впрочем, и естественно (Julian. Hist. Wamb., 12; 13). Италийское государство также заботилось о стрелках. Еще во второй половине V в. (остро)готы на римской службе при необходимости использовали луки (Malal., p. 371, ll. 16—18; Joan. Nic. Chron., 89). А в 525/6 г. указ Теодориха префекту претория Абундацию предписал отправить сайона Таты с лучниками к комиту Вилиарию для усиления сил последнего, по мнению Х. Вольфрама, гарнизона Неаполя (Cassiod. Var., V, 23)[289].

Часть иллюстрации из «Эшбёрнхемского (Турского) Пятикнижия» (Ms N.A. Lat. 2334, fol. 25,Bibliothèque Nationale, Paris). Вверху слева: Исаак посылает Исава на охоту. Справа снизу: Исав возвращается с добычей на плечах.

Воспроизведено по: Narkiss 2007: 94, Lamina 22.

Письменная традиция более чем скудна в отношении информации о конструкции лука и стрел – данные иконографии и археологии более информативны. В целом для древних германцев характерным был простой лук. Однако три десятка луков, найденные в жертвенном месте Вимозе (Дания), имеют на концах усиления из рога или железа[290]. Судя по находке костяной накладки из погребения 50 у села Беленькое, лук мог быть составным с накладками, так называемого гуннского типа[291]. Обычно такой лук был сложносоставным, имел большой размер, 1,2—1,5 м, с костяными накладками на кибить для усиления мощности[292]. В 378 г. во время штурма Адрианополя лук у готов по размеру был аналогичен римскому, поскольку готы брали стрелы противника и стреляли ими обратно (Amm., XXXI,15,11). Подобный лук был достаточно мощным. Вспомним, что брат короля Тейи Алигерн, считавшийся отличным лучником, поразил из укрепления византийского командира, пробив при этом щит и железный панцирь (Agath., I, 9). Рельеф обкладки кафедры Максимиана показывает у исмаилита в библейской сцене продажи Иосифа братьями большой сложносоставной лук гуннского типа, это же оружие для охоты использует Исав на миниатюре «Эшбёрнхемского Пятикнижия»[293]. Видимо, данный мощный лук остроготы действительно использовали. А. Хоффмейр на основании мозарабских миниатюр (X в.), изображающих визиготские сюжеты, также предполагает, что в готской Испании использовали Σ-видный азиатский лук[294]. Судя по миниатюре Пятикнижия, лук носился в налучье восточного типа слева у пояса.

Стрелы носились в колчане (Claud., XXVI (De bel. Goth.), 495—496; Sidon. Epist., V,12,1: pharetra). Колчаны из жертвенного места на Вимозе были сделаны из кожи или дерева, вмещая 20 стрел[295]. Исав на вышеупомянутой миниатюре носит прямоугольный, закрытый, сужающийся кверху колчан с левого боку у пояса или слева за спиной. В последнем случае можно предполагать простой походный способ ношения, когда оружие не предполагалось прямо сейчас использовать.

Обкладки из слоновой кости кафедры равеннского архиепископа Максимиана (546—556 гг.), представляющие сцены из жизни Иосифа в Египте. Вверху: Иосиф, сидящий в кресле, встречает своих братьев, ниже: Иосиф наблюдает за наполнением мешков зерном; поясняет сон фараону; обнимает своего отца Якова, позади которого стоят сыновья последнего.

Воспроизведено по: Schapiro 1979: 41, fig. 5—6.

О конструкции стрел источники почти ничего не говорят. Аммиан (XXXI, 7,14) в описании битвы при Салициях называет стрелы обоих противников «тростниковым оружием», что может быть просто метафорическим описанием оружия, но, учитывая тот факт, что тростник был весьма распространенным материалом для древка, можно посчитать данную информацию корректной. Один раз Прокопий, описывая ранение одного из щитоносцев Велизария готской стрелой, упоминает, что древко было снабжено наконечником, «имеющим сзади три острия» (Procop. Bel. Goth., II, 2,17; 28). Видимо, под «тремя остриями» имеются в виду не шипы, последовательно идущие снизу от наконечника, которые не характерны для европейского оружия, а три лопасти, срезанные под острым углом к черешку. Из существовавших в середине I тыс. н. э. типов стрел данная характеристика лучше подходит к трехлопастному ступенчатому (ярусному) наконечнику с треугольной боеголовкой и с тремя срезанными лопастями. В причерноморских степях и в Венгрии найдено несколько подобных наконечников, появление которых связано с гуннами, ведь подобная форма господствовала в Забайкалье и Монголии[296]. В другом пассаже Прокопий (Bel. Goth., II, 5, 25—27) упоминает железный наконечник, «имеющий большое и длинное острие», которое застряло в лице под глазом, тогда как слабо закрепленное древко выпало; само же острие стало при этом невидимым. Хотя автор и называет наконечник большим, но при таком ранении он, очевидно, имел длину всего лишь несколько сантиметров. Не ясно, специально ли наконечник слабо крепился к древку, чтобы оно специально выпадало из раны, оставив острие в ране, или просто был слабо закреплен. Поскольку готы не использовали отравленные стрелы, то второй вариант представляется более вероятным. О типах наконечников стрел свидетельствуют материалы черняховской культуры, в которых найдены плоские железные черешковые или втульчатые наконечники с листовидным или ромбическим острием, иногда с двумя шипами[297].