но отдельном кабинете и на чистом листе бумаги стал рисовать… нет, не схему преступлений, а рожи и рожицы, фигурки и значки. Именно так ему лучше думалось.

…Через два дня в полдень молодой оперативник сидел в небольшой одноместной палате закрытой ведомственной больницы у ложа Тополянского. Тот представлял собой зрелище сколь печальное, столь и комичное. Шея забрана в специальный гипсовый воротник, туловище запеленуто, чтобы шевелить он мог только ногами, кистью правой руки и языком. При этом шеф издавал не слишком внятные звуки. Он напоминал большую белую мумию. Но Алексей Анисимович остался жив, это и было самым существенным. Прогноз лечащего врача не давал надежды на выписку раньше, чем через несколько недель. О возвращении в строй пока речь не шла.

Слава богу, думать и кое-как изъясняться он мог, что и продемонстрировал своему ученику. Но для начала выслушал его безумную гипотезу. Она демонстрировала похвальную начитанность и бурную фантазию Вадика, но и впрямь отдавала такой метафизикой и достоевщиной — всех святых выноси.

Итак, в детстве он (Вадик не называл имени Большого Человека, что придавало изложению некую сакральность) приобрел какой-то сильный комплекс, связанный с разгадыванием. В том числе кроссвордов. Этот комплекс исподволь терзает его всю жизнь. Интеллект и эрудиция на высоте. Он с маниакальной страстью игрока раскалывает ребусы и кроссворды, На этой почве человек свихнулся, но сумасшествие носит латентный, скрытый характер. Он живет двумя параллельными жизнями. Одна — бытовая, профессиональная, творческая — более чем успешна: сделал фантастическую карьеру, став почти хозяином целой страны. А вторая жизнь, потаенная, патологическая, глубоко внутренняя, представляла собой непрерывную или спорадическую борьбу с этим самым комплексом. Своего роди фобия. Проще говоря, его, как наркомана к дозе, денно и нощно тянуло что-нибудь разгадывать и расшифровывать, а назойливые мысли об этом адски мучали, терзали душевно и физически. Но скорее — первое. Скорее — мания разгадывать, решать, находить ответы. Например, на кроссворды и сканворды, на головоломки, предлагаемые в неисчислимом количестве Интернетом, газетами, журналами, брошюрками и т. д. В конце концов, он достиг в этом совершенства. Щелкал кроссворды как семечки. И каждый раз, заполняя все клетки до единой, испытывал что-то вроде интеллектуального оргазма. Степень сложности имела значение. Чем труднее, тем полнее и слаще удовлетворение.

И как-то раз попадается кроссворд, составленный Фогелем. Скорее всего, не в газете «Мысль», где эти штуки рассчитаны на среднестатистического обывателя. А в одном из немногочисленных изданий, куда наш страдалец рассылал «продукцию» высокой или высшей степени сложности. То есть ему не впервой, конечно, раскалывать кроссворды, составленные этим автором. Но тут он, что называется, застрял. Может быть, впервые за долгое время уперся в какое-то перекрестье слов, с которым никак не мог справиться. И это привело в бешенство. Комплекс не просто взыграл — воспламенился. Проявилась некая форма помешательства. Он дождался следующего номера газеты, прочел ответы и… решил выместить скопившуюся бешеную энергию неудовлетворенности на авторе. И для того продумал и осуществил с помощью подручных витиеватую, чудовищную по своей жестокости акцию возмездия, при этом находясь в состоянии пролонгированного аффекта. Потому как только псих, утративший способность спокойно и логично рассуждать, мог обрушить столь варварскую месть на голову ни в чем не повинного человека. Точнее, целой группы людей, повинных только в том, что в обычный день выполняли свою обычную будничную работу.

Тут автор теории сделал паузу, чтобы перевести дух и определить по глазам реакцию шефа. Сам он верил в изложенное процентов на пятьдесят.

Тополянский, как и десять минут назад, неподвижно лежал, уставившись в потолочную лампу. Но глаза выдавали живой интерес к умопостроениям подчиненного. В нем боролись недовольство и одобрение: нарушает приказ начальства, но не бросает дело, не может…

Вдруг выражение глаз изменилось. Они… смеялись. И тут Вадик услыхал и впрямь некое подобие смеха.

— По-вашему, чушь, Алексей Анисимович? — обреченно спросил Вадик, виновато глядя на шефа. И усилил: — Бредятина, да?

— Нет, нет, не обижайся! — прошептал — прошепелявил Тополянский, при этом глаза продолжали весело поблескивать. — Извини, просто анекдот вспомнил. Из репертуара великого артиста Никулина Юрия Владимировича. Про то, как народ на работе всем отделом не мог отгадать одно слово в кроссворде. Вопрос был: «Близкий родственник», ничего не подходило и не сходилось. Люди головы сломали, ночь не спали, ждали ответов в следующем номере. Оказалось: «Братан».

Вадик расхохотался в голос, настроение явно улучшилось.

«Дай попить!» — попросил Алексей Анисимович, едва шевеля действительно пересохшими, слегка потрескавшимися губами. Вадик заботливо подержал бутылочку с водой, пока шеф тянул из торчавшей в ней соломки. Посерьезнев и собравшись, видимо, с силами, Тополянский чуть слышно заговорил:

— Я тоже много думал об этом. В наших с тобой выводах есть сходство. Состоит в том, что наш клиент псих и фанатик. Он точно зациклился на идее мести, как-то связанной с ничтожной по его масштабам персоной. Это он подстроил «суслика» — не сам, конечно, команда работала, профессионалы высшей пробы. Они же, вероятнее всего, проделали фокусы с файлами. По его приказу убрали всех, кого убрали. И почему-то не добили тех, кто имел к делу такое же отношение. По логике, должно быть еще с десяток трупов. Один непрошедший кандидат в покойники перед вами, батенька. Второй передо мной — сидит тут, рассуждает, нарывается на неприятности. Третий то ли в могиле, то ли взаперти. Скорее всего, взаперти. И с ним идет работа — помилуй его бог, если я правильно понимаю, какая именно. Дай еще попить!

Попил, продолжил:

— Согласен я и с тем, что Фогелевы кроссворды и прочие задачки имеют какое-то отношение к паранойе, коей страдает наш любезный друг. Только вот причины этой паранойи неочевидны. А дальше, сударь мой…

«Явно идет на поправку, вернулся к своим этим оборотам и словечкам из позапрошлого века», — отметил про себя Вадим».

— …дальше ваши гениальные догадки не вызывают у меня безоглядного доверия и пламенного воодушевления. Начнем с элементарного. Люди его полета, жесткие и целеустремленные, просто по определению не могут страдать такой глупейшей слабостью, как разгадывание крестиков и ноликов. Рулетка — ну, это я еще могу допустить. Женщины, биржа, стрельба по живым мишеням за бешеные деньги в каком-нибудь тайном криминальном клубе — не исключено. Но задачки в газетке!? Нонсенс, мой почтенный друг! Плод воспаленного