Тюленев скосил глаза:

– Марины Исааковны Фридманович, начальника нашего отдела.

Ираида Самсоновна многозначительно переглянулась с дочерью и спросила:

– Это она направила вас сюда?

– Подпись есть – никаких вопросов, – сказал Тюленев. – Куда пройдем для оформления акта?

Ираида Самсоновна увела членов комиссии в свой кабинет, предоставив Надежде самой звонить Фридмановичу.

– Марк? – спросила Надежда, услышав в трубке его голос. – Твоя жена натравила на меня комиссию из «Мосжилинспекции».

Он сказал:

– Она там работает начальником отдела.

– Так вот, сегодня в ателье нагрянула проверка с предписанием, собственноручно подписанным твоей благоверной.

– Я понял… – сказал Марк. – Вы не утвердили перепланировку?

– Зачем она это делает?!

– Это другой вопрос. Лучше скажи, почему ты не позаботилась об элементарных вещах?

– Зачем она это сделала?! – Надежда повысила голос, и Фридманович крикнул в ответ:

– Она знает, что я люблю тебя, дуру!

– И поэтому так мелочно пакостит?

– Ты бы на ее месте и не такое сделала.

– Я бы послала тебя к черту! – проорала Надежда.

– Вот и поговорили, – упавшим голосом сказал Фридманович. – Давай заканчивать, до свиданья…

– Подожди!

– Ну, что еще тебе надо? – тихо спросил Марк.

– Я не заставляла тебя жениться на нелюбимой женщине.

– Зачем ворошить прошлое?

– Нам нужно поговорить.

– Сегодня?

– Да.

– Как только освобожусь, сразу приеду.

В кабинет заглянула Ираида Самсоновна:

– Дозвонилась?

Надежда устало спросила:

– Они ушли?

– Только что. Надо же так вляпаться…

– Я знала, я чувствовала, что все не к добру… Не нужно было затевать всю эту историю. Шили дамские платья, и шили бы дальше. Так нет же!

– Может, и так, – подозрительно легко согласилась Ираида Самсоновна. – Но если бы ты раз и навсегда разобралась в своих отношениях с Марком, такого бы не было.

– У нас с Марком нет никаких отношений.

– Похоже, так считаешь лишь ты.

– Не нужно затевать этот разговор, – проговорила Надежда. – Еще немного, и мы поссоримся.

После таких слов дочери Ираида Самсоновна вышла в коридор и в сердцах хлопнула дверью.

Фридманович приехал к концу рабочего дня. Синяк на его лице сошел, и Марк выглядел вполне респектабельно. Выслушав Надежду и просмотрев документы, он заключил:

– Без штрафа не обойтись, но можно поработать на его уменьшение. В остальном нам ничего не изменить. Нужно утверждать перепланировку. Удивляюсь я тебе, Надежда… В чем-то умная, а здесь проворонила.

Надежда выхватила у него документы:

– Умеешь ты поддержать!

– При чем тут поддержка? – искренне удивился Марк. – Я твой юрист.

– Ну и что скажешь, юрист?

– Относительно чего?

– Относительно убийства Шимаханского.

– Пришло заключение по экспертизе содержимого желудка и крови.

– Что в нем?

– Амлодипин попал в организм Шимаханского в одиннадцать часов плюс-минус десять минут. Из чего следует, что отравили его в примерочной.

– Это плохо, – проговорила Надежда. – Что будем делать?

– Обороняться. Тянуть время. Искать выход.

– Перспектива – врагу не пожелаешь.

– Главное – не паниковать. Мало-помалу выгребем.

На этой успокоительной фразе они расстались. Через пятнадцать минут после ухода Марка за Надеждой приехал Козырев.

Он позвонил, она надела пальто и сбежала по лестнице.

– Куда ты? – спросила Ираида Самсоновна.

– Меня сегодня не будет.

Ираида Самсоновна выглянула в окно и, увидев серый «Ауди» Козырева, осуждающе покачала головой.

Ужинать Надежда и Козырев приехали в тенденциозный и дорогой ресторан в деревне Жуковка. Цена блюд была запредельной, рассчитанной скорее на нуворишей. Люди, умевшие зарабатывать и с пользой тратить деньги, сюда не ходили.

Надежда сделала средний заказ, сбалансированный по килокалориям и по цене. В ожидании заказа они неспешно беседовали.

– Меня вызывали к следователю, – сказал Сергей Аполлинарьевич.

– Зачем? – спросила она.

– Не догадываетесь?

Надежда опустила глаза:

– Я не могла не рассказать об этом…

– А я не в претензии. Всего-то и делов – объясниться. Вы и вправду решили, что я планировал убийство Шимаханского? – Козырев тихо рассмеялся.

– Вы говорили странные вещи.

– Подобные слова я повторяю по сто раз на дню.

– Так о чем тогда шел разговор?

– О покупке объекта недвижимости.

– Фраза: «он не переживет этого дня» из вашего делового лексикона? – не без иронии спросила Надежда.

– Рядом с вами я чувствую себя цивилизованным человеком, – сказал Козырев. – Речь шла о человеке, который все потерял. Однако он остался в живых и скоро заработает свой очередной миллион долларов.

– Вы объяснили это следователю?

– Не только.

– Что еще?

– Представил аудиозапись всего разговора с подтверждением точного времени, когда он состоялся.

– Как вам это удалось?

– Телефон корпоративный. Все разговоры служба безопасности пишет на сервер.

– Вот как, – Надежда виновато улыбнулась. – Простите. Я доставила вам немало хлопот.

– Бог простит, – великодушно ответил Козырев и, откинувшись на спинку стула, сказал: – Знаете, Надежда Алексеевна, вы очень мне нравитесь. Я понял это сразу, как только увидел вас там, в примерочной комнате.

– К чему вы это сказали?

– Я – мужчина. Вы – женщина. Что еще нужно объяснять?

– Наверное, я должна сказать, что мне очень приятно… Но я так не скажу.

– Почему?

– Потому что вы расцените эти слова как некое обещание.

– Считаете, я дурак?

– Вовсе нет.

– В таком случае замечу: я хорошо разбираюсь в женщинах и понимаю, что такие, как вы, словами не бросаются. Не беспокойтесь. На ваш счет иллюзий не строю.

Надежда сдержанно улыбнулась: