Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но в понедельник, когда я пришёл на работу и не успел толком переодеться, меня вызвали к начальству и осчастливили заявлением, что с сегодняшнего дня у меня, оказывается, отгул! Вот заявление… подписывай.
Я поначалу озадачился, но Петрович, этот многомудрый Змий, велел не думать, а валить, пока не начало думать начальство! Потому что оно, начальство, со своими думками способно так перекроить мои отгула, что они как бы будут, но через такую задницу, что лучше бы их и не было! Ну и парочку примеров из собственного опыта…
В общем, я проникся и смылся, пока не вспомнили, что общественные поручения, вообще-то, проходят несколько по иной линии, и все эти профорги с комсоргами способны испохабить даже самое доброе и светлое.
С музыкой — аналогично! У Локтева уже знали, что мне предстоит петь и плясать от завода и на заводе, поэтому не ставили во всякого рода отчётные концерты. Если вдруг приду, запхнут, в лучшем случае, в пятый ряд хора, а вернее всего, просто припашут помогайкой, таскать одежду и реквизиты.
У Буйнова, который всё-таки не конца ещё расплевался с Градским — совместный чёс, и мне там места нет.
Ну и… отпуск! По крайней мере, я воспринимаю это именно так, и, вот честное слово, даже квартирники посещать не хочется! Устал.
— А и чёрт с ним… — выдохнул я, заварив чай и усаживаясь за стол, обозревая завтрак, ощущая, как выделилась слюна и требовательно квакнуло в пустом желудке. Стол накрыт не то чтобы раблезиански, но скажем так… некоторые сомнения по поводу того, справлюсь ли я с поставленной задачей, имеют место быть!
— … нет таких крепостей, которых большевики не могли бы взять! — сообщило соседское радио, и я невольно усмехнулся, приступая к завтраку. Ну и… справился! На Новый Год, мне кажется, в желудках появляются дополнительные объёмы и измерения…
После завтрака, помыв посуду, почувствовал тягостное томление и жажду деятельности. Но нет! Все приготовления, вплоть до генеральной уборки, были сделаны ещё вчера, и в доме — ну ни пылинки! Даже, кажется, кухню сегодня после приготовления завтрака вымыли с мылом.
Ещё раз пройдясь по квартире, не нашёл себе занятий, и, от скуки, улёгся на заправленную кровать кверху пузом, лениво перебирая планы и мечты, да и сам не заметил, как задремал…
— Спал? — весело поинтересовалась мама, заходя с мороза в комнату, — Ну и правильно! Носом зато за столом клевать не будешь!
Скрывшись за шкафом, она начала переодеваться в домашнее.
— Народу у нас было сегодня — не продохнуть! — радостно жизнерадостно сообщила она, выходя из-за шкафа, одетая в простой халат, — Сегодня почти все по записи приходили, но и так… Вот не понимаю такой бестолковщины! Знаешь, что Новый Год, и везде сейчас очереди, так чего лезть!
' — Однако…' — озадачился я, только сейчас поглядев на часы и поняв, что время-то уже к шести!
В двери начал проворачиваться ключ, и мама, прервав монолог, поспешила встречать супруга, каким-то неуловимым образом поняв, что это именно он.
— Ваня, я… — начала она, тут же перескакивая на идиш, что, после такого вступления, показалось мне достаточно забавным. А ещё забавней то, что я снова хочу есть…
На кухне, несмотря на раскрытые окна, не продохнуть! У нас за каким-то чёртом две плиты, оставшиеся, по-видимому, с тех времён, когда в каждой комнате жил цыганский табор, и эти две плиты, равно как и духовки, работают сейчас на все сто!
Жарится, варится, запекается, моется и крошится… Я, честное слово, вникать даже не пытаюсь, потому что голова кругом идёт! Когда на кухне три хозяйки, пусть даже вполне интеллигентные и неплохо общающиеся между собой… в общем, мужчине в эту сторону даже думать не стоит!
По мне, в холодильнике, на подоконнике и за окном, наготовленных продуктов и без того был вагон без маленькой тележки, но у женщин, как водится, своё, единственное верное мнение, и своя логика.
А ещё, как я понимаю, каждой хочется продемонстрировать таланты хозяйки, рассказав заодно какую-нибудь поучительную историю о том, кто именно учил её готовить то или иное блюдо, да кого она им потчевала.
В разделе кулинарии, как мне кажется, побеждает мама, а вот в рассказах — Бронислава Георгиевна, и притом — безоговорочно!
— … он тогда ещё совсем молоденький был… — и это, чёрт подери, о Есенине, с которым у неё был не то роман, не то… сам чёрт не разберёт!
Слышу, по большей части, только обрывки фраз, доносящиеся и кухни, когда громкость разговоров превышает громкость готовки. Да иногда меня зовут на кухню, чтобы вручить какую-нибудь кастрюлю, лоток или судок, с приказом поставить это в прихожей или отнести к кому-то в комнату до поры.
Отец предусмотрительно смылся, начав культ поход по гостям, независимо пожав плечами на невысказанный мамой вопрос об алкоголе. Ну действительно, чего это она… даже странно! Сама с работы чуть весёлая пришла, и с соседками, кажется, на кухне по чуть тяпнули, начав провожать Новый Год сильно заранее…
— Миша! — позвала меня из кухни мама, — Миша! Возьми тот лоток… да, да, с холодцом! Сходи к Лепешинским в седьмую!
— Шпрот! Шпрот баночку захвати! — вмешалась Антонина Львовна, — Я не знаю, есть ли у них, но пусть будет!
Агакнув и собрав в кучу всё нужное, отправился к соседям. Дверь у них, как и у нас, приоткрыта, потому как день такой, что гостей ждут и гостям рады!
— Здрасте! С наступающим Новым Годом вас! — сообщаю Лепешинским, а заодно и Перминовым с Ларионовыми, вваливаясь в их коммуналку, — Вот! От нашего, как говорится, стола…
— Ой, да как хорошо! — всплески рук, исследования гостинцев и…
— … чаю, только чаю, Мишенька! — а к чаю — бутербродик с колбаской… всего один! А ещё один — с буженинкой, домашней, родственники с Украины передали!
— По чуть,