— Ты знаешь, кто это? — Север указал на рисунок. — Я могу его взять?

— Бери, — позволил Ренат. — Я рад, когда что-то берут. У меня больше места появляется, будет чем занять. А нарисован тут Тадеуш. Он умер недавно, все ведь знают.

К этому моменту Север уже успел усвоить, что на умственно отсталого Ренат не тянет. В общении это был обычный молодой человек, умный даже, и не следовало удивляться его осведомленности. Врачи и медсестры охотно делились с ним информацией, могли и газету дать.

К нему у всей больницы было особое отношение.

Казалось бы, он мог использовать это для досрочного освобождения или хотя бы перевода в общее отделение. Но об этом он и речи не заводил.

— А ее знаешь? — Север постучал пальцем по изображению девушки.

— Смешной вопрос. Мой круг общения ограничен, я знаю всех, кто в нем. Это Ира, она тоже живет здесь.

— Здесь — это в стражном отделении?

— Ну да, на другом конце коридора.

— У Тадеуша был с ней роман?

— Если под романом понимать цветы, конфеты и обещания вечной любви, то нет, — отозвался Ренат. — Ему хотелось развлечься. Ей хотелось забеременеть. Старались оба.

— А это нормально вообще — такие отношения между санитаром и пациенткой?

— Не знаю. Лично меня санитары не привлекают, так что я подробно вопросом не интересовался. Ты мне покажешь, как рисовать красками, или нет?

— Конечно, извини, отвлекся…

Даже если Ренату что-то не нравилось, он никогда этого не показывал. Он был просто эталоном спокойствия. Причем это спокойствие не было попыткой скрыть неких внутренних демонов. Чувствовалось, что Ренат просто такой — расслабленный, миролюбивый и собранный.

Но со своими секретами, которые он хранил очень тщательно.

Север никогда не давил на него, не позволял этому спокойствию обмануть себя. Вот и сейчас он уловил момент, когда дружеская беседа могла перейти в опасное русло, поэтому переключился на краски. Тем более что ему это тоже было интересно. Первобытный, врожденный талант Рената поражал его не меньше, чем расследование… иногда даже больше.

Север надеялся, что, наблюдая за Ренатом, ему удастся и самому улучшить технику.

Новые знания Ренат схватывал на лету. У него как раз начало получаться, когда их отвлекли.

Замок палаты щелкнул, открылась дверь, и появилась женщина, которую Север раньше видел лишь издалека. Невысокая, средних лет, миловидная, она запоминалась в первую очередь из-за уродливого пореза на щеке, который только-только начал заживать. Белый халат выдавал в ней одного из штатных врачей.

— Добрый день, — она улыбнулась им. Улыбка была дружелюбная, но Север не дал себя обмануть: глаза женщины оставались холодными. — Вы, наверно, один из наших документалистов? А заодно и учитель рисования, я смотрю!

— Что делать, нельзя уйти от своих интересов. Меня зовут Георгий.

— Раиса Сергеевна, очень приятно. Я могу отвлечь вас на минуту?

Она давала понять, что на самом деле это вовсе не вопрос. Север кивнул и направился за ней, на ходу убирая рисунок в карман. Ренат не обратил на женщину никакого внимания.

У Раисы был в корпусе личный кабинет, хотя сама планировка здания намекала, что такая роскошь доступна не всем. Там находился минимум предметов: прикрученное к полу кресло, письменный стол со стулом и два металлических сейфа, в которых, видимо, хранилось все остальное.

— Присаживайтесь, — Раиса кивнула на кресло.

— Да нет, знаете, я лучше постою! Чем могу быть полезен?

— Всего лишь хотела узнать, как проходит работа. Я уже наблюдала съемки документальных фильмов в такого рода больницах, но этот — самый странный!

— Инновационный подход, — не моргнув глазом, отозвался Север.

— Может быть, может быть… Очень инновационный. Я долго жила в Америке, потом — в Англии, но такого подхода не встречала нигде. Например, в это отделение ходите только вы и общаетесь всегда с одним пациентом.

— Это к фильму никакого отношения не имеет, моя личная инициатива.

Раиса заняла свое место за столом. Север подошел к окну и присел на подоконник. Он не мог не заметить, что стекло в раме совсем новое.

— Чем Ренат заслужил ваше внимание?

— Он великолепно рисует, а как оказалось, еще и наблюдателен. Например, вот это я сегодня увидел у него в комнате.

Север достал из кармана рисунок и продемонстрировал собеседнице. Раиса презрительно поморщилась:

— Да, Ренат в своих работах никогда не лжет, не соврал и тут. К сожалению, при очевидном великолепии своего таланта, он иногда выбирает отвратительные темы. Как эта, например.

— Подозреваю, роман сотрудника и пациентки — не то, чем будет гордиться уважаемое заведение.

— Да не роман это, — покачала головой Раиса. — Я понимаю, что о покойных или хорошо, или никак, но о Мацкевиче хорошо не получится. Он не видел грани в своих развлечениях. Выбирал пациенток, которые не против были с ним переспать, и оттягивался по полной. Были случаи, когда он сюда сомнительных девиц приводил, прямо в больницу! Не в стражное отделение, до такой наглости не дошло. Но в домике охраны он с ними развлекался. И все-таки чаще это были пациентки. Такие, как Ира.

— Нимфоманка?

— Нет. Ира хочет ребенка, секс она воспринимает как досадную мелочь на пути к этой цели.

Она скучает по своему малышу.

— А где ее ребенок?

— Сгорел, — ровно произнесла врач, глядя в глаза Северу. — В стражное отделение просто так не попадают. Ира решила, что ее малыш страшно болен и только огонь может его спасти, очистить… Облила жидкостью для зарядки зажигалок. Младенец умер до того, как вызвали пожарных. Точно так же она в свое время «очистила» дом родителей, но тогда дело возбуждать не стали, обвинения не предъявили… Зря, конечно. Было бы одним ребенком больше.

— Если бы ее отправили в психушку тогда, этот ребенок не родился бы, — указал Север. — Но вы правы, убийство недопустимо.

— Конечно, и избегайте слов вроде «психушка», прошу, это незрелый подход. Что же касается Иры, то на сегодняшний день она не помнит, что случилось с ее сыном. Если ей рассказать, она не поверит, а мы и не настаиваем — это вредно ей. Но нового ребенка она хочет.

Чем активно пользуются подонки вроде Мацкевича.

— Оспаривать тот факт, что он подонок, я не буду, как и обсуждать болезнь Ирины. Меня интересует другое… Вот вы знали, что происходит, наверняка кто-то другой знал. Почему так вышло, что человек с не самыми лучшими моральными качествами все равно развлекался тут с душевнобольной?

Раиса прищурилась, наклонилась вперед. Чувствовалось, что он задел нужную струну.

— А как вы думаете? Деньги. Все сводится к деньгам. Друзей у Мацкевича тут не было, я видела, что он не нравится никому. Но он платил другим охранникам и медсестрам, а они закрывали глаза на его преступления. Поскольку пациентки вроде Иры согласны всегда, до насилия не доходило, и все были довольны.