Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раскопки заняли полдня, и стало ясно, что сделать, как мы намеревались, пять погружений никак не удастся. Времени могло хватить только на три спуска, да и то если выбрать такие, которые не требовали бы долгой разборки материалов. Пока же наступил полдень, и было самое время пообедать. Жене предстояло впервые попробовать несоленую печенку, впрочем, об этом ему не сказали, и он съел ее в немалом количестве и с удовольствием, хотя и нашел несколько недосоленной. Зато на следующий день он обнаружил, что соли у нас нет вообще, обозвал нас людоедами и дикарями и наотрез отказался употреблять несоленое мясо. Не помогли все наши ссылки на авторитет великого полярного исследователя Стефанссона. Грузов решил завести себе банку соли для собственного потребления. Однако он забыл банку в Мирном и на этот раз уже не стал отказываться от пищи «дикарей и людоедов». Потом соль наконец появилась, и вопрос был исчерпан. Правда, впоследствии Грузов несколько смягчился и признал, что несоленое мясо можно есть, но сам его все-таки солил.
Поскольку на разборку не оставалось времени, я занялся подсчетом морских ежей для последующих статистических вычислений. Это погружение не принесло никакого удовольствия, смысл такой работы выявляется позднее, когда закономерности предстают в простой, ясной, удобной для сравнения форме. Но какое дело мне было до этого под водой, где я должен был, как автомат, укладывать рамку на дно и подсчитывать попавших в нее животных! Казалось, более нелепую работу трудно придумать. Под водой пришлось пробыть долго, я почти не двигался и здорово замерз, вышел из-за того, что уже не мог записывать на пластине число ежей, так замерзли руки. Зато Пушкин, который просто осматривал район новой лунки, нашел немало интересного. Он опустился глубже, чем я в предыдущий раз, до глубины 36–38 метров. Там оказалось множество морских лилий, необычайные кроваво-красные и зеленые губки, формой напоминающие кактусы. Дно, как и на малой глубине, было покрыто массой голотурий, среди них поднимались очень изящные ажурные кораллы прекрасного розового цвета. Словом, у Саши были все основания остаться довольным.
Теперь наступила очередь Грузова, который, как это обычно бывает перед первым спуском в новых условиях, заметно нервничал. Особенно смущала его низкая температура воды, и он очень опасался, что сильно замерзнет. Поэтому Женя надел на себя чуть ли не все шерстяное белье, какое у нас нашлось, а сверху еще меховую жилетку. Его водолазные груза поэтому были чуть ли не тяжелее, чем у меня и Пушкина, вместе взятых. Я напрасно пытался убедить Женю, что лишнее белье бесполезно.
Ради первого погружения Грузова телефонную станцию вновь извлекли из ящика и подключили к аквалангу. Я надел наушники и микрофон и встал на страховку. Грузов подошел к лунке, осторожно залез в воду и погрузился с головой, потом нырнул и исчез подо льдом. Мне было хорошо слышно его дыхание, оно было ровным и спокойным, можно было ничего не опасаться. Проплавав около двадцати минут, Женя вылез на поверхность и прежде всего, сняв перчатки, стал размахивать руками и тереть их друг о друга, пытаясь согреть кисти. Выяснилось, что в перчатки попала вода и руки очень замерзли; да и самому ему, судя по посиневшему носу, было отнюдь не жарко. В этом не было ничего удивительного, мы в начале экспедиции выглядели ничуть не лучше. Хотя опасения по части холода вполне оправдались, Женя все же был доволен. Подводный мир был для него совсем новым, и взгляд поэтому замечал и тех животных, которые уже примелькались нам. Особенно сильное впечатление произвела на Грузова кристально чистая вода, хорошая освещенность под водой и сплошной лес щупалец на вертикальных склонах. Как специалисту по антарктическим морским звездам, ему было любопытно увидеть предмет своих исследований в натуре, а не в банках со спиртом. Мы тоже потихоньку радовались: уже по первому погружению было видно, что Женя сможет здесь спускаться. Основываясь на своем опыте, мы считали, что в эту первую неделю, когда происходит акклиматизация, нецелесообразно нырять больше одного раза в день. Грузов очень неохотно согласился.
Работа на новом месте почти не отличалась от того, что мы делали раньше, если не считать только, что сначала мы подтаскивали к лунке сани с аквалангами, ведрами, сетками и прочим водолазным и научным снаряжением. Тащили вдвоем, третий, тот, кто должен был спускаться вначале, в это время в балке натягивал на себя скафандр. Потом он шагал к лунке, до нее было около полукилометра. Страхующий уже ждал, лунка была очищена от шуги, и погружение тотчас начиналось.
На второй день совместной работы мы решили сделать пять погружений. Это удалось, но различные задержки вызвали большую потерю времени. Сначала у Пушкина порвался костюм, пришлось идти в балок за клеем и заплатой, а Саша