Романов молча кивнул.

– Все проверить и перепроверить! И срочно найди мне Заказчика!

Казбеков махнул рукой, давая понять, что совещание закончено.

– Продолжай работу по Хамелеону, – напутствовал он Романова на прощание, – подними все наши контакты в этом регионе, нужна определенность…

– А что с Консьержем?

– Еще подумаю. Дай пару часов, я тебе сообщу. Все пока. Свободен.

Романов кивнул и вышел из кабинета. Спустившись по лестнице на три пролета вниз, вытащил телефон, набрал номер.

– Андропов принял. Консьерж выбывает, – коротко сообщил он в трубку и отключил телефон. Затем прошел по этажу к лифту.

Романов не все сообщил Казбекову. Он догадывался, что случилось с двойником Мансура. Предполагал он и причину провала, потому что обладал информацией, которую имели немногие. Те, кто готовил Хамелеона, эту информацию так и не получили. Дело в том, что вечерний намаз пришелся на то время, когда самолет шейха был в воздухе. Романов не сомневался, что Хамелеон, отрабатывая образ правоверного мусульманина, попытался совершить намаз на борту. Потому что никто не сказал ему, что двенадцать лет назад во время вечернего намаза на Мансура было совершено покушение, погиб его брат, сам шейх был ранен, чудом выжил. С тех пор Мансур никогда не совершает вечерний намаз.

* * *

Звуки шагов в подъезде стихли. Осталась симфония воды: шорох дождевых капель по листьям за окнами, кап е ль из кухонного крана на лезвие ножа в раковине, ощущение кожей на спине вязкой влаги, стекающей по шее и – вниз. Серж вспомнил, как в пятилетнем возрасте схватился во дворе с огромной бродячей собакой. Накладывая тринадцатый шов, хирург не уставая повторял, что он легко отделался, такой везучий мальчик, так легко отделался. Только спустя много лет Серж понял, что отделался тогда совсем не легко. Понял и то, почему хирург настойчиво заговаривал его этой фразой. Уверенность происходит от веры. Важно не то, что ты можешь сделать, а то, что ты веришь, что можешь. Человек способен исполнить невыполнимое, если будет уверен в том, что сделает это.

Али и его люди давно ушли, а Серж все сидел на полу оскверненного жилища и по крупицам вытягивал из закоулков сознания весь оптимизм и жизнестойкость, отпущенные ему природой. Нужно лишь немного уверенности и куража. Тогда все получится. А коварный мозг, как вредная женщина в минуты охлаждения чувств, пилил ненужными риторическими вопросами.

Почему он не умеет стрелять и не держит под рукой оружие? Почему не умеет драться, как супермены в кино? Почему среди его навыков нет способности видеть ситуацию на десятки ходов вперед, предугадывать, что произойдет в будущем, и избегать возможных ловушек? Почему он не может ходить по стенам? Почему не умеет ходить по воде? Почему не летает? Наверное, он неудачник? Да, пожалуй, он неудачник. И что теперь? А теперь – неминуемая расплата. Ты давно хотел убить кого-то. Ты убил. Так будь истинным гедонистом и сумей насладиться возмездием.

Запасы вселенского оптимизма иссякли. Серж машинально отправил смс капитану Романову. Это был единственный способ связи с ним. Серж отправлял сообщение на неизвестный короткий номер, а Романов перезванивал. Или не перезванивал.

Какая мука ждать звонка. Секунды капают со скоростью роста седых волос на голове. Серж проковылял к бару, налил в бокал виски на три пальца, выпил залпом. Внутренности отозвались тревожным рокотом, но в голове неожиданно прояснилось.

Он подошел к окну, приоткрыл створку, впустив струю свежего воздуха в комнату, пропахшую страхом. Затем долго смотрел сверху на двор, примеривший сарафан из зеленеющих тополей, и попытался определить, кто из этих симпатичных обывателей, облюбовавших скамеечки, выполняет работу для Али. Спортивного вида парень, плюющийся семечной шелухой, или рыжеволосый мужик в твидовом костюме, присевший выкурить сигарету, а окурков у него под ногами – минимум на полпачки? А может, тетка средних лет с двумя кошелками? Неторопливо разговаривает по телефону, а взгляд так и мечется от одной подъездной двери к другой. Ждет его? Или караулит пьяного мужа? А еще пара тинейджеров балуются мячом, да старик в тельняшке возится с проржавевшим корытом, давно потерявшим право называться автомобилем.

Вряд ли Али поставил своих людей на виду у всего двора. Наверняка они просматривают территорию оттуда, где их никто не видит. Из автомобилей? Из окон? С чердака? С крыши? Впрочем, гадать – дурное занятие, чреватое расстройством желудка. Ведь Серж не видел никакого смысла в том, чтобы скрываться от них. Всю жизнь не пробегаешь. Проблему необходимо решать сразу – или она настигнет тебя, когда ты меньше всего к этому готов.

Наконец зазвонил телефон. Собственный голос показался далеким, слабым и чужим, когда Серж начал рассказывать Романову о вторжении Али в его квартиру и об ультиматуме, который тот поставил.

– Что мне делать? Они за мной следят. Что вы сделали с Мансуром? Он жив?

– Не будь наивным. – Романов говорил как всегда сухо и отрывисто, впрочем, в этой его канцелярской манере была особенная доверительность, даже вкрадчивость. – Ты сейчас дома? Ровно через час приезжай к Винзаводу, туда, где в последний раз виделись, помнишь? Сейчас пробок нет, за двадцать минут доедешь. Поймай такси. А до этого сиди дома, не высовывайся. Понял?

– Понял.

– Никому не звони и не пользуйся электронной почтой.

– А как мы будем решать…

– Не волнуйся. У меня есть решение. При встрече все объясню. Не паникуй, я – на твоей стороне, на твоей…

Романов помолчал пару секунд и отключился. Серж вспотел за время разговора, но вместе с его окончанием почувствовал некоторое облегчение. Все это время он ни на секунду не допускал мысль, что останется в одиночестве против Али и бригады его головорезов. Как тинейджер, которого несправедливо донимают педагоги в школе, точно знает, что сообщит об этом родителям, а те приедут и разберутся. Иного алгоритма действий просто не существует. Разные весовые категории. Как говаривал один криминальный авторитет: «Базар держать надо только в уровень». Эти гэбэшники заварили всю кашу, вот пускай сами ее расхлебывают. У них оружие, бойцы, они этому обучались, у них работа такая. А у него – другая работа.

Он взглянул на часы. Сорок минут до выхода. Как он мог забыть о своей работе! Клаус уже два часа ждал его сигнала. Запланированный церковный променад с рок-н-ролльным баловством на священном органе должен состояться сегодня ночью. Клаус Майнцхофф – немецкий банкир, сильно переживавший по поводу округлого брюшка, которое ему не удавалось скинуть никакими тренировками. В бурной юности, до того, как стать банкиром и заработать свои честные миллионы, Клаус был худым, бунтующим против всего, что попадется под руку, рок-музыкантом. Ближайшей ночью он собирался осквернить один из храмов Москвы рок-вечеринкой. Были наняты музыканты, оплачены услуги и молчание настоятеля и служителей храма, завезена необходимая аппаратура. Сам Клаус в предстоящем концерте собирался солировать на церковном органе, предмете особенной гордости верующих. Серж виновато чертыхнулся про себя. Сегодня его особенно раздражали эти клиенты с «особенными запросами».