Серж уже привык, что за хорошие деньги для знатных гостей в России можно устроить все что угодно, вплоть до переименования страны в Нью-Гренландию. Поэтому когда Лео намекнул, что у него в домашнем зоопарке не хватает очаровательного степного хищника размером с домашнюю кошку, но с более плотным и массивным телом, на коротких толстых лапах и с очень густой шерстью, Серж начал действовать. Не без труда, но нашел несколько зоопарков в близлежащих к Москве городах, в реестрах которых такое животное числилось. Он догадывался, что в провинциальных зоопарках царит бардак, но степень этого бардака даже его, состоявшегося циника, повергла в шок. В двух зоопарках, куда он обратился, ему ответили, что манулы у них сдохли давно, «еще при Ельцине». Один зоопарк признался, что продал своего животного цюрихскому зоосаду, у них и уход лучше, и денег заплатили, и вообще… Наконец, в Рязани некий Борис Павлович, с которым Сержа соединили по телефону, долго кряхтел и кашлял в трубку, намекая, что животное здравствует и вполне готово для долгого путешествия. Закончив кашлять, он неуверенно произнес: «Вопрос непростой, требует системного подхода…»

Серж приехал в Рязань, маленький неприкаянный городок близ Москвы, где после полуночи на улицах бродячих собак больше, чем людей и машин. За бутылкой водки они с Борисом Павловичем разработали план. Бухгалтер зоопарка брался «подмазать кого требуется», чтобы получить свидетельство о смерти манула по причине старости. Тушку дохлого животного, которую продемонстрируют дирекции и похоронят по обычаю, должен изготовить местный таксидермист из заготовок уличных кошек. Затем они меняют живого хищника на толстую пачку долларов и забывают о существовании друг друга навсегда.

Изъянов в плане Серж не видел. Не смутило его и то, что Лео захотел лично поехать в Рязань, чтобы забрать животное, заодно прочувствовав на собственной шкуре полный набор изнурительных русских традиций в декорациях старинного городка. Не учел он только одного.

– Что это? – истерично кричал Лео, тыча пальцем в упитанного кота с недоуменным взглядом и маленькими, круглыми, как пельмени, ушами, прижатыми к голове. Борис Павлович принес зверя в номер отеля в специально оборудованном контейнере. Манул фыркал в усы и утирался лапой. – Это не то, что я просил! – Воспаленные алкоголем глаза Лео сверкали злобно, как в боевиках, где он играл плохих парней.

– Это манул… Настоящий! Еще его называют палласов кот… В честь немецкого натуралиста Петера Палласа, который открыл этот вид в восемнадцатом веке.

– Настоящий манул – как персидская кошка! Мех густой, пушистый! Посмотри на это чучело! Облезлый! Линялый! Он больной?! Или это просто похожая на кота крыса?!

– Что не так с животным? – переспросил Серж бухгалтера, встревоженно наблюдавшего драматичную сцену и не понимавшего, о чем два человека так горячо могут спорить по-английски.

– Климат… – развел руками Борис Павлович. – Они справные только в степях, в естественном, так сказать, ареале обитания. А этот у нас уже четыре года. Линяет, вянет понемногу, да… За ним уход нужен, питание, опять же – климат, да где ж у нас!

Серж перевел его ответ Лео.

– Это твоя проблема! Я не хочу объяснений, я хочу результат! – Лео бегал по комнате и размахивал руками, как капризный ребенок. – Ты работаешь на меня! Пойди и сделай то, за что я тебе плачу! Достань мне настоящего, пушистого кота! Манула!

Из соседней комнаты вышла Джоанна. Молча поцеловала Лео в шею, что-то прошептала ему в ухо и увела на террасу. Серж и Борис Павлович остались вдвоем. Бухгалтер потел и жаловался то на условия, то на погоду, то на дорожную полицию, то на рост цен в этом году. Серж не слушал его причитаний. Он боролся с собой. Маленький вулкан внутри бурлил в преддверии извержения. Возможно, свою роль сыграли похмелье и красавица Джоанна. Но лучше бы Лео не говорил то, что он сказал. Минное поле всегда готово покалечить того, кто на него ступил.

Минут через десять Джоанна вынесла деньги и передала их бухгалтеру, извинившись за резкий тон Лео и сообщив, что он берет животное. А Серж тщетно боролся с собой. Ему так и не удалось одержать победу. В коридоре, куда он вышел провожать гостя, Борис Павлович получил от него еще одну пачку долларов. Люди в России продаются… И хотят делать это как можно чаще.

В аэропорту стояла непривычная тишина, ночных рейсов не было. Лео с Джоанной благополучно прошли таможенный контроль, их багаж почти не досматривали. Таможенники улыбались и брали автографы. Серж уже прощался с гостями перед трапом маленького частного самолета, когда в ангар деловито прошли несколько человек в одинаковых плащах мышиного цвета. Борис Павлович плелся в хвосте процессии, стараясь не смотреть ни на кого.

– Полковник Казбеков, – представился старший группы.

Он предъявил ордер и велел своим людям подняться в самолет. Спящее после инъекции животное в клетке-контейнере быстро отыскали и сняли с борта. Лео и Джоанну попросили пройти в здание аэропорта. Уходя, Джоанна бросила на Сержа взгляд, полный надежды, будто все в этой стране подчинялось его желаниям и было в его власти. Как ему хотелось в тот момент, чтобы это соответствовало действительности! И еще… Ему показалось, в ее взгляде проскользнуло сочувствие. Наверняка Джоанна была уверена, что Сержа тоже арестуют. Она не могла знать, что этот рейд таможенной службы – его рук дело. Как и он в тот момент не мог знать, что арест провели не таможенники.

То, что первоначальный злонамеренный план покатился не по его сценарию, Серж понял очень скоро. Уединившись с Консьержем в одном из служебных помещений аэропорта, полковник Казбеков начал разговор с дотошного перечисления фактов его трудовой биографии… Он подробно рассказал о клиентах Сержа за последние два года, о том, какие закрытые заведения они посещали, у кого Серж покупал наркотики, какими эскорт-агентствами пользовался.

– Так что, Серж… вы понимаете, мы организация серьезная. Информации в наших досье хватит, чтобы посадить вас лет на десять-пятнадцать. Но именно потому, что мы серьезная организация – не в наших правилах рубить с плеча. Мы люди деловые и можем, если нужно, проявить заинтересованность. Ведь глупо, когда предприимчивые, я бы даже сказал – талантливые люди бессмысленно гниют в бараках за государственный счет. Мы считаем, что они должны продолжать работать. Только… простите мой пафос – работать на благо Родины. Хоть вы и украинец, а еще, я полагаю, терпеть не можете слово «патриотизм»…

– Какие условия? – шевельнул Серж пересохшими губами.

Ему было ясно, что отпираться и изображать непонимание, – значит вредить себе и унижать себя в глазах умного и расчетливого оппонента. Все случилось быстро и неожиданно, но в глубине души Серж готовился к чему-то подобному весь последний год. В этой стране невозможно заниматься серьезным делом, не имея «крыши» в виде государственных структур. И он понимал, что рано или поздно такая «крыша» возникнет и условия будут объявлены.

– Ничего особенного, – усмехнулся Казбеков. – Продолжаете заниматься тем же, чем занимались. Будете информировать нас о каждом клиенте и время от времени выполнять специальные поручения. Возможно, потребуется снять копии с документов или передать наше предложение кому-то из клиентов. Не волнуйтесь, бегать и стрелять мы вас не попросим. Согласны?