– Я задала всего один вопрос, а ты ответил тремя… Так кто из нас после этого девушка? – Она расхохоталась так искристо, что обидеться было невозможно. – Он красивый. Очень красивый. Но… Мне, вообще-то, все равно, как он ко мне относится. Знаешь, когда я была маленькой девочкой, я ждала принца, как и все, наверное… Кстати, внешне принц был похож на Лео. Повзрослев, ну… после первого десятка влюбленностей и первых десяти литров виски… – Джоанна отсалютовала Сержу бокалом, в котором скотч растворялся в кубиках льда, – я поняла, что принцев придумали психоаналитики. Они нужны лишь для того, чтобы неуверенная в себе девчонка почувствовала себя принцессой. Желанной и состоявшейся. Так что первыми психоаналитиками были древние сказочники… Я вообще не уверена, что любовь существует. Вот ты… Как ты думаешь, что это такое? – Она сделала большой глоток виски, и Серж не мог понять, отчего ее глаза веселы и влажны – от алкоголя или от игры, которую она с ним затеяла.

– Любовь… Между мужчиной и женщиной? Это когда двум людям не нужны ни вопросы, ни ответы. – Он решил поддержать игру, в разговорах про любовь так легко уходить в многозначительность.

– Эх ты! – Джоанна усмехнулась, на этот раз с грустью. – Потому любовь и стала экспонатом из Красной книги, что никто не готов говорить о ней всерьез. Я думаю, любовь – это ежедневная жертва собственной жизнью… Ты каждый день по капле отдаешь ее другому, а если понадобится, сможешь отдать сразу всю…

– А он?

– А он тоже каждый день отдает тебе свою жизнь. Так вы и живете друг другом.

– Теперь я отвечу на твой вопрос. Конечно, Лео не готов каждый день отдавать тебе свою жизнь. Возможно, он готов отдавать ее публике. Впрочем, в этом я тоже не уверен. Лео – нарцисс, как и большинство актеров. Это значит, его жизнь принадлежит только ему самому и больше никому не будет принадлежать. Зеркало – его идеальный партнер. Значит, он тебя не любит. Я ответил?

– Не бери в голову! Мы с Лео просто соблюдаем приличия. Как большинство любовников. Нам хорошо друг с другом. Мы приветливы, очаровательны, ласковы, внимательны друг к другу… Мы уважительны взаимно… Мы… даем друг другу больше, чем многие пары. Посмотри вокруг! Сколько любовников, которые орут друг на друга, дерутся, обзываются собачьими кличками… Мы с Лео не такие! – Она снова вскинула бокал и подмигнула Сержу, прогоняя мимолетное облачко грусти со своего идеального лица.

Он был удивлен, сконфужен, выбит из седла. Он не знал, как выглядит любовь, как она ощущается – сердцем? Мозгом? Да есть ли она вообще? Но то, что он почувствовал в тот момент, было очень похоже на описания любви в книгах. Серж попался в силки, как глупый кролик.

Джоанна стояла рядом и опутывала тонкой кашемировой сетью из печальной улыбки, длинной шеи, нежной груди и худых рук, бледность которых подчеркивали выступающие на поверхность линии вен. Она связала Сержа блеском и запахом волос, от которых исходили волны нездешнего покоя. Она парализовала его волю мягким бархатным голосом, в котором нет-нет да и проскальзывали задорные мальчишеские нотки. То был голос для колыбельных, уносящих в мечтательное Запределье, и для смеха, оживляющего покойников. А слова ее были заклинаниями. Джоанна была бесподобна. Она произносила простые слова, точно выражавшие непустые мысли. Такие слова мог говорить школьный друг или строгий сосед, которого ты знал все детство и который все детство останавливал твою руку со спичками, потому что желал добра.

И еще… Слушая Джоанну, Серж невольно вспоминал леди Ровену из любимой книжки своего детства. И не мог отыскать между ними различия. Простояв с этой девушкой полчаса у буфета, он вдруг понял, что хочет провести с ней оставшуюся жизнь. Наверное, в тот момент он влюбился. Или очень поверил в то, что влюбился. Но осознание этого не принесло ему ничего, кроме тоскливых мыслей и угнетенного состояния.

Серж широко раскрыл глаза и заглянул в пропасть между собой – находчивым, остроумным, изобретательным Консьержем – и людьми, которых он обслуживал. Глубина этой пропасти таила информацию о космосе из учебника астрономии. Безветрие, безжизненность, бесконечность, безнадежность и невозможность заполняли ее до краев. У него закружилась голова, и он сорвался.

Проплывая в невесомости, он впервые в жизни клял свою судьбу за то, что от рождения оказался по ту сторону барной стойки, где напитки, касса и ружье. Он обречен ловко разливать эти напитки и подавать тем, кто с другой стороны стойки. Тем, у кого нет напитков, кассы и ружья – да им и не нужно, у них есть знаменитая улыбка, кредитка и – весь остальной мир. Такая девушка, как Джоанна, способна быть только рядом с тем, кого обслуживают. Королеве место рядом с королем. Прислуга может восхищаться ею издали и почтительно нести опахало. Увы, дело здесь не в количестве денег, а в человеческой природе. Даже если ему дадут двадцать миллионов, деньги не смогут превратить его взгляд во взгляд человека, который давно владеет миром и относится к этому как к должному. Ему никогда не посмотреть на нее этим взглядом. Взглядом, которому покоряются все женщины, за которым они безвольно идут на край света.

* * *

Лео тоже злоупотребил гостеприимством модельера. На следующее утро вся компания отправлялась в Рязань, выполнять очередной каприз золотого мальчика. В дороге не отрывались от бутылок с минералкой, массировали мятые лица, изгоняли перегар из организма и старались не смотреть друг на друга. Только Джоанна изредка улыбалась среднерусскому пейзажу за окном минивэна своей загадочной улыбкой.

– Врачи… Там есть врачи? – хрипло спрашивал Лео.

– Там есть банщики, это то же самое… – отвечал Серж.

В Рязани их ожидала инсталляция а-ля рюс. Трапеза по всем законам старинной русской кухни с ухой, икрой, расстегаями, грибами пятнадцати видов, кулебякой, блинами, рябчиками, олениной, водкой в запотевших графинах и бог знает какой еще брусникой. Все это было сервировано в домике восемнадцатого столетия, давно зачисленном в реестр государственных памятников архитектуры. Прислуживали за трапезой дородные румяные девки в расшитых кокошниках. Апофеозом застолья стала русская баня по-черному. То был культурный аспект прогулки, так сказать, знакомство с традициями в полевых условиях.

Настоящая же цель поездки в Рязань была известна лишь четверым – Сержу, Джоанне, Лео и Борису Павловичу. Цель была преступна и корыстна. Они ехали воровать манула или палласова кота – редкое животное, занесенное в Красную книгу. Точнее, воровал его работник зоопарка, тишайший бухгалтер Борис Павлович, которому заплатили больше, чем он заработал бы в своем зоопарке за десять лет безупречной службы. Никто в России не может быть уверенным, что спокойно и сыто проживет ближайшие десять лет, а после операции работник зоопарка смело мог увольняться с уверенностью в завтрашнем дне.

Все поклонники голливудской звезды знают, что животные семейства кошачьих – истинная мания Лео. Их он любит, пожалуй, больше, чем топ-моделей и всех женщин вместе взятых. Никакого притворства, никаких иносказаний! Кошки, потому что – кошки. И – к черту весь мир!