– Подружкой была Полина. Я до этого никогда ее раньше не видел. Я приехал к девяти, как договаривались…

…Дверь ему открыла Полина. Она страшно нервничала. Из глубины квартиры доносились голоса и громкая музыка.

– Проходи, – тихо сказала Полина, – только ничему не удивляйся и веди себя нормально, мы скоро поедем.

Несколько ошарашенный таким приветствием, Антон вошел в холл и огляделся.

– Туся здесь? – спросил он.

– Да, она сейчас выйдет. Подожди.

Полина почти втолкнула его в боковую комнату налево от холла. Усадила на диван.

– Вон там журналы, можешь пока полистать. Я сейчас.

Она упорхнула.

Антон встал, открыл дверь в коридор и прислушался к голосам. Акустика квартиры позволяла слышать разговор почти дословно. Мужской развязный пьяный голос уламывал Тусю предаться с ним любви непосредственно на этом диване, а два женских голоса, принадлежащих Тусе и хозяйке квартиры, упрашивали назойливого гостя покинуть апартаменты. Гость буйствовал и уходить не желал. Домогательства становились все более грубыми. В ход пошли угрозы и запугивания.

Антон тихо покинул комнату и пошел на звук голосов. Заглянул в спальню.

То, что он увидел, ему сильно не понравилось. Навязчивый гость повалил Тусю на кровать и уселся сверху, ломая ее руки. Полина стояла рядом и дергала гостя за полы пиджака, на что он реагировал матерщиной и пинками. Увидев Антона, Полина перекосилась от страха:

– Я прошу, не надо!…

Она хотела его остановить, но не успела. Антон был юноша крепкий, к тому же на его стороне был перевес в вооружении. Он со всего маху ударил гостя по затылку тяжеленным канделябром, подхваченным на подзеркальнике. Гость как сидел, так и рухнул на кровать, потеряв сознание. Из рваной раны на голове полилась кровь, пачкая покрывало.

Хозяйка квартиры тихо взвизгнула и закрыла глаза руками. Туся, выкарабкавшись из-под обмякшего тела любителя сладкой жизни, бросилась к Антону:

– Ты что наделал, идиот?

– Я что наделал? Он тебя едва не изнасиловал!

– Но ведь не изнасиловал же! – зло запротестовала Туся.

– Да, не успел, потому что я вмешался.

– И зря вмешался, кто тебя просил!

– Скажи еще, что тебе понравилось, когда этот кабан на тебя навалился!

– Тихо вы! – заорала на них Полина. – Нашли время отношения выяснять! Сматывайтесь быстро, пока он в себя не пришел.

– Никуда я не буду сматываться, – впал в амбицию оскорбленный в лучших чувствах Антон. – Вообще, кто это еще такой? Что за скот?

Обе женщины вцепились в него и поволокли в прихожую. Там Полина всучила Тусе черный кожаный чемоданчик размером со шкатулку для сигар.

– Держи и, ради Бога, не потеряй! Я тебе завтра позвоню.

– Ты что, с ним остаешься? С Максимом? – ужаснулась Туся.

– А что мне делать?

– Он же тебя убьет!

– Не посмеет. А вы уходите, я за него не ручаюсь.

– Да что тут происходит? – кричал Антон. – Что это за козел? Я ему еще мало дал.

Из спальни донесся рев и тяжелый топот. Видимо, козел очнулся и потребовал сатисфакции. Все трое нервно вздрогнули и оглянулись. Скот вырвался из недр спальни и несся по коридору, одной рукой держась за темечко, а другой нажимая кнопки мобильника.

– Изувечу, падла! – дико вращая глазами, пообещал он Антону. – На фарш пустят, стоит мне слово сказать.

– Да ты!… – кинулся в бой гордый компьютерщик, но женщины впились в него как пиявки с двух сторон.

Полина распахнула дверь на лестницу. Туся пропихнула в нее Антона, проявив недюжинную силу, удивительную при ее комплекции. Пока Полина закрывала собой дверной проем, как амбразуру дота, Туся потащила Антона к лифту.

Им повезло. Двери лифта распахнулись, как по мановению волшебной палочки. Из кабины выскочили двое бритоголовых верзил в темных костюмах и темных очках. Оттолкнув Тусю и Антона с дороги, они бросились к квартире номер 125. Не дожидаясь финальной сцены, Туся втолкнула Антона в освободившуюся кабину и быстро нажала кнопку первого этажа. Ей доставил огромное удовольствие вопль контуженного канделябром гостя в адрес своих телохранителей: «Это был он, придурки!» – и последовавший за воплем топот ног по лестнице.

По дороге домой Туся объяснила Антону, что раненый гость почему-то очень дорог хозяйке дома, то бишь Полине. Она его терпеть не может, но по каким-то загадочным причинам вынуждена терпеть его присутствие и пьяные выходки.

– Он что, мафиози? – спросил Антон, сожалея в душе, что под рукой на месте канделябра не оказалось бейсбольной биты.

– Не знаю, но думаю, что нет. Так, крутой.

– Любовник Полины?

– Не знаю, – искренне призналась Туся. – Я впервые его сегодня увидела. Но Полина его боится, это точно. Он сын какой-то важной шишки.

– Я довез ее до дома, мы вместе поднялись в квартиру, – рассказывал Турецкому Антон. – Туся поставила шкатулку на стол в комнате. Угостила меня кофе и предложила выметаться, так как ей, видите ли, требуется одиночество и сосредоточенность для сооружения тайника. Я в шутку предложил свою помощь, но она сказала, что и сама справится. Вот и все. Когда мы увиделись в следующий раз (это было через пару дней) и я спросил, сделала ли она тайник, она ответила, что да, сделала. Полина была у нее, видела, хохотала от радости и сказала, что гениально придумано и никто ничего не заподозрит. Вот, собственно, и все.

– Как выглядел гость Полины? – спросил Турецкий.

Про себя он подумал, что Туся не сказала ему всей правды. Она не призналась, что видела сына любовника Лебедевой. Если, конечно, сын любовника, изнасиловавший Лебедеву, и гость, которому заехали по башке подсвечником, одно и то же лицо.

– Как он выглядел? Высокий, под метр восемьдесят. Сытый. Морда гладкая. Молодой, но лысеющий. Не то чтобы лысый, но затылок сквозь шевелюру просвечивает, – мстительно сообщил Антон, припоминая ненавистное лицо до мельчайших черт. – Блондин. Волосы зачесывает пышно, чтобы топорщились ежиком и выглядели погуще. Лет около тридцати, не удивлюсь, если моложе, но выглядит солидно. На руках золото.

– Как зовут?

– Максим… Это они случайно обмолвились. А больше ничего Туся не сказала. Уперлась рогом, обиделась, что я настаиваю, поклялась, что впервые его видит, и вообще. Но, мне кажется, соврала.

– Ясно, – кивнул Турецкий.

Все становится на свои места… Все просто до жути. И противно… Турецкий вспомнил строки из записной книжки Полины, и его чуть не передернуло. Однако надо было работать дальше.

Он огляделся. С чего начать?