что без «квантовой механики» атомную бомбу не сделать. А когда на заседании АН СССР, на повестке дня которого стоял этот вопрос, у её президента Сергея Вавилова зазвонил телефон от Берия, их короткий разговор закончился фразой Вавилова: «Слушаюсь, товарищ Берия! Вопрос об обсуждении квантовой механики, как лженауки, с повестки дня окончательно снят». Конечно, Вавилов, как академик-физик, прекрасно понимал, насколько глупым был сам этот политизированный вопрос, поставленный «людьми от науки», которые в физике совершенно не разбирались. Наука – область деятельности людей, которая, как и другие, должна быть свободной от спекуляций и манипуляций. В ней результаты должны оцениваться на основе объективных достижений и экспериментов, а не на основе бездоказательных «умозрительных заключений» идеологических профанов. Имеются и другие варианты изложения данной истории, но исход её был таким же: вопрос сняли указанием «сверху». Ясно, что никакие «идеологические и политические соображения» нельзя ставить выше законов природы, как и противопоставлять достижения отдельных наук друг другу, поскольку они занимаются изучением разных явлений природы.

Кроме научно-технических данных разведка решала и задачи технологического производства для ядерной промышленности СССР. Развитие ядерных технологий требовало большого количества разного оборудования, приборов и материалов для оснащения советских научных центров и заводов. Часть оборудования удалось приобрести в странах Восточной Европы или вывезти из Германии в счёт репараций, но большую часть необходимо было или произвести самим, или приобрести в странах Западной Европы и США. Это делалось через внешнеторговые организации, – их деятельность строилась, в частности, и на данных разведки. Где можно купить нужное оборудование и приборы, по какой цене, как обойти «различные «барьеры», как вывезти оборудование, – эти вопросы тоже решала советская разведка, агенты которой активно работали и в советских торгпредствах. Если что-то в СССР было ещё не разработано, для быстрой и эффективной разработки техники надо было достать лучшие образцы, чтобы их быстро «повторить» в отечественных разработках. Здесь немало было проделано «хитрых» операций по приобретению образцов под видом их закупок частными фирмами и переправкой в СССР через «третьи» страны. Хватким бизнесменам часто было «наплевать», куда отправлялись их «товары», – лишь бы за них вовремя и хорошо заплатили. А «американская предприимчивость» выражалась и в продаже инженерами и учёными техдокументации и секретов технологии частных фирм «себе на пользу».

Торопя советских учёных и министров, Сталин говорил: «Если мы до 1950 года не сделаем свою атомную бомбу, – мы её испробуем на себе». И это были не пустые слова. Сталин знал, что США активно готовили против СССР превентивную ядерную войну, – её начать надо было до создания СССР своей атомной бомбы. И сроки начала такой войны США привязывали и к их оценочным срокам создания в СССР атомной бомбы, и к собственным срокам создания необходимого для победы арсенала ядерных бомб.

1 июля 1949 года директор ЦРУ адмирал Роскоу Хиллинкоттер повторил свою, сделанную годом ранее оценку меморандума для президента США Г. Трумэна о сроке создания в СССР ядерного оружия. По выводу этого доклада следовало, что СССР сможет создать атомную бомбу к середине 1950 года, но более вероятно – к середине 1953 года. Это были «нижняя и верхняя» оценки сроков по данным американской разведки.

Характерной была оценка, данная в статьях книги [33], – в ней специалист-атомщик Рэймонд Э. и специалист Хогертон Д. по промышленному развитию оценивают возможности СССР по созданию атомной бомбы в 1948 году, исходя из развития научного и промышленного потенциала СССР с учётом военных потерь СССР и сравнения общих уровней развития США и СССР. Оценка учитывала опыт создания атомной бомбы США и те преимущества, которые получил СССР в результате создания атомной бомбы в США и отсева двух «тупиковых» из пяти направлений создания бомбы (плутониевой – на основе реакторных установок, газодиффузионной и, частично, электромагнитной, а термодиффузионную технологию и газовые центрифуги довести не удалось). Авторы двух статей на основе огромных работ в США и на основе анализа общего состояния советской промышленности после войны сделали вывод о том, что СССР сможет создать атомную бомбу не ранее 1954 года при развитии технологии создания плутониевых бомб. А завод, подобный К-25, появится в СССР ещё позже. Но эти специалисты помыслить не могли, что и атомная бомба, и завод, подобный К-25, появятся в СССР уже через год после выхода их статей (их книга появилась в 1948 году). При том, что они не были «простыми американцами» в плане понимания проблем создания атомной бомбы, и развития связанных в ней технологий промышленных мощностей, – они действительно были компетентными специалистами в своих областях. Но они плохо знали СССР и его возможности, и потому серьёзно ошиблись в своих оценках. Примерно так же ошибалась и американская разведка.

Наличие атомного оружия стало считаться непременным признаком способности вести войну «нового типа», – ядерную войну. А из-за отсутствия атомного оружия у СССР делался вывод о том, что СССР может вести только войну «старого типа», – с использованием систем оружия Второй мировой войны. Т. е. делался вывод о неспособности СССР вести современную войну «нового типа» с использованием ядерного оружия.

Уже 3-го сентября 1949 года на стол Трумэна лег доклад из отдела технической разведки, в котором сообщалось, что по данным анализа проб воздуха, собранных самолётом-разведчиком у границ СССР в районе Камчатки, в этих пробах обнаружена радиоактивная пыль с набором радионуклидов, которые образуются после взрыва плутониевой ядерной бомбы! Такой, как американские бомбы «Тринити» и «Толстяк»! И этот взрыв произведён СССР в конце августа или в начале сентября! Вот так грохот взрыва первой советской атомной бомбы на Семипалатинском полигоне докатился и потряс Белый дом на пятый день после её испытания. Сообщение американцев о взрыве атомной бомбы в СССР вызвало нервную реакцию в верхах СССР у Сталина и Берия из-за подозрений, что произошла утечка секретной информации об испытаниях. Но физики быстро объяснили Берии, что обнаружение произошло через пробы воздуха с радиоактивными продуктами распада из пылевого облака взрыва, а не из-за утечки сведений из научных организаций СССР (см. [16] C. 401).

Взрыв первой советской ядерной бомбы был крупнейшим провалом американских спецслужб. Стало ясно, что они не смогли предотвратить утечку секретных данных из важнейших научных и технических центров Манхэттенского проекта. Но не меньшим их провалом было и то, что американская разведка не смогла реально оценить сроки создания ядерной бомбы в СССР, – она не смогла отследить создание в СССР мощнейшей отрасли ядерной промышленности с огромными комбинатами, заводами, добывающими предприятиями, полигонами и научными центрами. Она не смогла правильно оценить уровень советской науки, техники и их возможностей. Не смогла правильно оценить уровень руководства СССР