Кейт вывернулась и с ужасом отшатнулась. Господи, так вот что он думает? Она не пыталась получить от него ничего, кроме, может быть, поцелуя. Неужели он думал, что Кейт может воспользоваться своим телом, чтобы завлечь его под венец?

Она вовсе не чувственная или обворожительная. Не захватывающая и интригующая. Она не принадлежит к типу женщин, перед которыми мужчины не могут устоять (что подтверждается фактом, что в свои двадцать лет она никогда не целовалась!). Она милая, а не прекрасная. У нее подтянутое и сильное тело, подходящее для драки, а не мягкое и пышное, созданное для любви.

И его отказ Кейт об этом напомнил. Он разрушил уверенность в ее женской привлекательности и, что еще хуже, заставил чувствовать себя дурой.

Она надеялась, что подступившие к горлу слезы не доберутся до глаз.

– Я хотела, чтобы ты поцеловал меня, потому что я тебя люблю. Потому что каждый раз, когда я закрывала глаза и мечтала о первом поцелуе, то видела только твое лицо. Потому что за двадцать лет никого, кроме тебя, не хотела. И потому что думала, что ты тоже хочешь меня поцеловать. Так что если ты собираешься меня в чем-то обвинять, то только в том, что была дурой, раз думала, что мне есть что тебе предложить.

Грегор сопротивлялся из последних сил. Он едва мог дышать. Есть что ему предложить? Эта девчонка хоть представляет, чего ему стоило отстраниться? Как прикосновение ее груди раскалило нервные окончания, о существовании которых он даже не подозревал? Как его кожа натянулась, кровь закипела, а член набухал, пока не заколотил по его животу от желания, какого он не испытывал с тех пор, как был в ее возрасте? Как ему хочется прижать ее к стене барака и дать то, о чем она просит, и, вероятно, намного больше?

Нет, понял он, глядя в заблестевшие глаза. Совершенно нет. Не имеет никакого чертова представления. Кейт была невинна, мила и, что бы он там ни говорил, лишена всякого женского коварства и уловок.

Грегор был бы рад, что она пребывает в таком неведении, если бы не слезы. Слезы, которые она старается скрыть. Слезы, говорившие, что он сделал ей очень больно и угодил в уязвимое место. Вся эта женская самоуверенность была представлением. Платье, прическа, прекрасная хозяйка замка – Кейт впервые пробовала быть женственной. Стоило только взглянуть на нее сейчас и увидеть, как комфортно она себя ощущает в крестьянских лохмотьях на тренировочном поле, чтобы понять, что ей прикидываться леди далось нелегко. Так же как он понял, что позволить ей считать себя нежеланной, – значит раздавить ее женскую гордость в прах.

Если бы он был честен с собой – а он не желал этого делать, черт побери, – то признал бы, что эгоистично хочет быть первым, кто ее поцелует. Осознание того, как близок был его брат к тому, чтобы поцеловать ее, и одна мысль об этом зрелище почти довела его до безумия, наполнила совершенно новым чувством – ревностью. Даже когда Грегори возвратился в Динлион и увидел женщину, на которой собирался жениться, рядом с братом, он такого не чувствовал. Это был скорее шок – а потом задетая гордость и позор, когда он понял, что Изабел его использовала. Возможно, он, как никто другой, понимал, насколько хрупкой может быть гордость молодого человека или девушки.

Грегор расправил плечи, словно готовясь к битве, и взглянул на повернутое к нему веснушчатое и чумазое лицо. Один поцелуй, велел он себе. Он в состоянии справиться с одним поцелуем ради ее уверенности.

– Пойди сюда, Кейт.

Это прозвучало так грубо, что Кейт настороженно уставилась на него.

– Зачем?

Он не ответил, но продолжал удерживать ее взгляд. Нервно прикусив губу, она подошла ближе.

– Что тебе надо?

Согнутым пальцем он запрокинул ее подбородок и посмотрел в глаза. Боже, какая она хорошенькая! Большие распахнутые глаза под прямыми бровями, тонкий нос, высокие скулы идеально овального лица, острый подбородок и плавный изгиб губ, почти слишком красных, чтобы поверить, что они не подкрашены толчеными ягодами. Даже растрепанная, с заколотыми волосами и в одном из самых отвратительных нарядов, который можно представить на женщине, Кейт захватывала дух.

– Ты можешь мне предложить больше, чем необходимо, Кейт, и я тебе это докажу.

Тонкие брови сошлись вместе.

– Как?

Поняв, что сбил ее с толку, Грегор улыбнулся.

– Я подарю тебе твой первый поцелуй.

Она распахнула глаза.

– Правда?

Он кивнул.

– Что мне надо делать? – Ее голос немного дрожал.

Черт, теперь она неуверена? Стрела засмеялся и покачал головой, решив, что, если ее не заткнет, это может продолжаться целый день.

– Закрой глаза.

Он наклонился, и Кейт так и сделала, но один глаз тут же распахнулся и уставился на него.

– Ты уверен? Это мой первый раз, и я не хочу ничего пропустить.

Грегор хрипло фыркнул, одно предвкушение поцелуя заставляло его дрожать.

– Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, или нет, Кейт?

Глаз моментально захлопнулся.

Он застыл, завороженный одним ее видом. «Дыши», – велел он себе, но легкие, казалось, были не в состоянии наполниться воздухом при виде того, с каким доверием и невинной покорностью Кейт подняла к нему лицо.

Сердце колотилось, а одежда вдруг оказалась, словно сшитой на Пипа. Всего лишь поцелуй. Грегор делал это тысячу раз. Но ему хотелось, чтобы этот вышел хорошим – по-настоящему хорошим. Кейт заслуживает чего-то особенного, и он приложит все свое мастерство, чтобы ей это дать.

Медленно, желая насладиться каждым моментом происходящего, он склонился к ее рту. Грегор услышал, как она резко вздохнула в тот момент, когда их губы соприкоснулись, и почувствовал, как что-то сжалось в груди. Его легкие? Его сердце? Он не знал, но ему казалось, что все начало болеть.

Кейт на вкус оказалась такой чертовски сладкой, что ему захотелось большего. Нет, ему потребовалось большее.

Он снова провел ртом по ее бархатным губам. Таким нежным. Таким невероятно нежным. Он задержится немного дольше, прижмется немного сильнее, но это все, уверял он себя. Его губы касаются ее, целуют ее, но он не собирается поддаваться пронзающему тело желанию. Желанию притянуть ее к себе, раздвинуть ее губы, и ощутить языком каждый дюйм ее шелкового сахарного рта.

«Остановись. Ты должен остановиться».

Но господи, ему было так хорошо, и он так чертовски долго этого хотел. Еще только одно мгновение, и он клянется…

Кейт застонала, и все, что он собирался себе обещать, потонуло в захлестнувшем его потоке желания, когда она открыла рот под его губами.

Рука, нежно державшая ее за подбородок, опустилась вниз и погрузилась в узел волос на ее затылке, крепче прижимая ее рот к своему, пока его вторая рука обвила ее за талию, ближе притянув ее тело.