— Да возвращайся уже сюда, не бойся!

— Не бойся.

Поманили меня и другие женщины.

Я насторожено уставилась на малышку, которая чуть не укусила меня.

— У нее молочные зубы, — давясь от смеха, сообщила ее мамаша.

И снова смех.

Мне это веселье начало надоедать.

Я насупилась, но все же поднялась с земли. А куда мне идти? Нужно как-то общаться с этими дикарями. И лучше с этими мамашами, чем с их мужчинами. Иначе, если разругаюсь сейчас, кто поможет мне выбраться отсюда? Но какие все-таки невоспитанные у них дети!

Я осторожно уселась на прежнее место, стараясь держаться подальше от детей. Девочка, которая чуть не укусила меня, неожиданно растянула губы в улыбке и выпучила глаза.

Я в ответ показала ей язык.

— Значит, к Велесу? — спросила светловолосая.

Вилла пожала плечами.

— Попробуем. Если дойдет.

— Почему ты сомневаешься? — спросили ее.

Вилла меланхолично буркнула:

— Подохнет с голоду.

— Накормим, — заверила мамаша, снова поочередно шлепая малышей. Тем, должно быть, стало скучно и они вернулись к играющим детям.

— С какой стати? — недовольно буркнула Вилла. — Она что, щенок? Не понимаю, с какой стати за нее охотиться?

— Щенок не щенок, — протянула одна из женщин, и остальные зафыркали.

— Ты, может, и не понимаешь, а самцы не дадут ей проголодаться, — сказала одна из черноволосых.

Вилла нахмурилась.

— К Велесу пойдут только самки.

— Извините, что вмешиваюсь в вашу беседу, — сказала я.

Все обернулись ко мне. Вилла снова сдвинула брови и презрительно скривилась.

— Я не очень понимаю, то есть, я хотела сказать, я совсем не понимаю, о чем вы говорите, но вы говорили о еде, и я…

— О чем я и говорю, — сказала Вила. — она семь суток нормально не ела. Долго не проживет.

— Сколько?!

Вилла принялась загибать пальцы

— Пять дней добирались сюда. Потом валялась в отключке. И я против, чтобы охотиться для нее, — сказала она женщинам.

— Я поняла, — сказала я, вставая и отряхиваясь. — Вы итак сделали для меня слишком много. Благодарю за гостеприимство. Мне пора.

Вилла недоверчиво посмотрела на меня, слегка скривив губы. Остальные с видимым любопытством принялись переводить взгляды с меня на нее.

Наконец, Вилла хмыкнула и даже немного приподняла брови. Наверно, это следует толковать, как удивление.

Я снова отряхнула речной песок с сорочки, и пошла прочь. Как назло, от того, что резко встала, потемнело в глазах. Два неуверенных шага — и я оперлась о ствол дерева, почти физически ощущая, как в спину буквально впиваются чужие взгляды. Останавливать меня никто не стал.

Едва обогнула гигантский ствол, облокотилась о него спиной. Живот свело, рот наполнился слюной. Солнечные лучи сюда не проникают, меня начал бить озноб.

За что они так со мной?

Как теперь выбраться отсюда?

Почему все такие злые?

— Надо же, — раздался низкий голос. — Какая встреча.

Я обернулась. Передо мной появился, словно из воздуха возник, огромный темноволосый мужчина.

— Значит, это правда. Ты очнулась, — сказал он, сверкнув желтыми глазами.

Я уставилась на него снизу-вверх, успев отметить, что загорелое тело выпуклое, словно раздутое от мускулов, а на чуть втянутых щеках играют желваки.

— Очнулась, — пролепетала я, отступая на шаг. От испуга даже в глазах перестало темнеть.

Мужчина шагнул ближе, я снова отступила на шаг. Еще секунда — и мы повторили движения.

Едва уловимый рывок — и я зажата между широкой мускулистой грудью и стволом, не отступишь.

— Ты совсем молоденькая, — протянул он хрипло. — и очень напугана.

Глубоко посаженные глаза желтого цвета впились мне в лицо, ноздри хищно расширились.

Я вжалась в шершавую кору и пискнула.

— Отодвиньтесь, пожалуйста. Еще чуть-чуть, и вы перекроете мне воздух. Дайте же пройти, я ухожу.

На лице мужчины проступило недоумение.

— Ты не реагируешь, — пробормотал он.

— Простите, как это не реагирую?

Он потянул носом воздух.

— Ты совсем не реагируешь!

— Да как это не реагирую, я умру от страха, если вы не прекратите так страшно дышать! И смотреть на меня. И быть здесь!

Я уперлась ладошками в твердую, как камень, грудь, и попыталась отстранить его. С таким же успехом я могла двигать с места чугунную тумбу.

— Оставь ее, Грэст, — раздалось откуда-то сбоку.

Мужчина коротко рыкнул и обернулся, я тоже повернула голову.

— Она потеряла жениха. Дай ей освоиться.

К нам приблизился мужчина с короткими каштановыми волосами, с серыми прядями в них. На бедрах — такая же короткая полоска темной кожи, как и у того, что прижал меня к дереву. На груди и животе шрамы.

Я хотела выскользнуть, но тот, кого назвали Грэст, прижал ладонь к стволу, преграждая мне путь.

Он снова шумно вдохнул и обернулся к подошедшему.

— О каком женихе ты говоришь? Она никому не принадлежала.

— Вот именно, — раздался новый голос.

С той стороны, которую отрезал мне к отступлению Грэст, к нам приблизился ещё один. Из-за близости туземца, что хоть и отступил на полшага, но остается рядом и продолжает шумно дышать, не получилось как следует рассмотреть нового. Я увидела лишь, что волосы у него темные, короткие. Он чуть ниже ростом обоих, но шире в плечах.

— Вирд прав. Оставь ее, Грэст. Ей предстоит путь к Велесу, — сказал он, подходя ближе.

Мужчины заговорили одновременно.

— Не твое дело, Рив, — прорычал Грэст.

— Еще как мое, — ничуть не стушевался подошедший. Краем глаза я заметила, как он сложил на груди мощные руки.

Тот, кто первым сказал этому Грэсту оставить меня, переспросил вновь подошедшего:

— Посвящение?

— Ага. Лил говорила с Виллой. Новенькая не простая человеческая самка.

Вирд улыбнулся мне, и улыбка его напомнила оскал.

— Только после посвящения станет чьей-то. Поэтому отойди от нее.

Грэст снова повернулся ко мне, склонив голову. Я постаралась вжаться в дерево, хотя куда уж больше.

— Ну же, — прозвучал чей-то недовольный голос.