Я тряхнула головой, отгоняя эти мысли. Они вызывали у меня слишком много опасных вопросов о прошлом Реаны. Опять шевельнулись смутные подозрения, которые я боялась озвучить даже самой себе.

– Ну, будем надеяться, на этот раз тебе повезет. – Ольгетта презрительно скривила пухлые губки и наконец-то спрыгнула с камня. – Приступай.

Реана скинула на траву потрепанную куртку, явно с чужого плеча. Медленно закатала рукава простой свободной рубахи, обнажив тонкие руки, покрытые светлой вязью многочисленных неглубоких шрамов, уже полностью заживших. Я недоуменно нахмурилась. Это еще что такое? Такое чувство, будто она специально резала себя ножом. Но для чего? Обычно телесной болью пытаются вытеснить боль душевную. Или же я не права и на самом деле ее кто-то мучил подобным образом?

Ольгетта тем временем принялась расставлять на ровной поверхности камня в особом порядке тонкие свечки черного цвета, постоянно сверяясь с каким-то рисунком, видимо вырванным из книги. Реана не обращала никакого внимания на действия своей сообщницы. Она прищелкнула пальцами, и Ирган послушно подошел к ней. Аккуратно положил бесчувственную Ельгию на траву, выпрямился и опять замер, уставившись перед собой.

Почему-то меня особенно напугал его взгляд. Мертвый, без проблеска какой-либо эмоции. Неужели Реана настолько поработила его волю, что он собственноручно заколет Ельгию? Он ведь любит ее, если не врал, конечно, прошлой ночью.

– Молодец, – мимолетом похвалила его Реана, и на лице конюха расцвела робкая улыбка, убивая мою надежду на то, что он сумеет сопротивляться чарам ведьмы.

Ольгетта закончила расставлять свечи. Отошла на шаг, любуясь творением своих рук, и встревоженно задрала голову, глядя в ночное небо. Луна наконец-то завершила свое торжественное восхождение и сейчас сияла прямо над нами, окутывая полянку тончайшей вуалью серебряного света. Внизу живота все тревожно заныло. Неужели пора? Но где Фабион и почему он медлит?

– Пора? – вопросительно протянула Ольгетта, переведя взгляд на подругу.

– Еще рано, – ответила она. Опустилась на колени и с силой рванула платье на Ельгии. Оно разошлось с противным треском рвущейся материи, обнажив молочно-бледную кожу и высокую грудь.

Я почувствовала, как краснею. Неужели Фабион тоже видит это бесстыдное безобразие? Ну да, вряд ли он отвернется в такой момент, опасаясь пропустить момент удара. Бедная Ельгия! Я бы такого позора точно не пережила.

«Не о том волнуешься, Катарина, – насмешливо шепнул внутренний голос. – Перед ликом смерти как-то глупо думать о соблюдении приличий, разве нет? Тем более что Ельгия все равно сейчас ничего не чувствует и вряд ли вспомнит о произошедшем. Если, конечно, переживет эту ночь».

Тьма с началом ритуала стала плотнее, физически ощущаемой. Она словно сжимала меня в тисках, не позволяя перевести дыхание. По позвоночнику табуном пробежали холодные мурашки: сначала в одну сторону, потом и в другую. Я вдруг явственно ощутила присутствие кого-то рядом. Нет, скорее – чего-то. Чуждого человеческому восприятию и смертельно опасного. И вот теперь-то я пожалела, что ввязалась в эту авантюру. Но неимоверным усилием воли осталась на прежнем месте, хотя больше всего мне хотелось с диким воплем ужаса броситься наутек.

Лунный свет неожиданно ярко вспыхнул на острие занесенного над Ельгией ножа, и я подалась вперед, забыв про свой страх. Только одна мысль удержала меня от желания кинуться на выручку и остановить ритуал: Реана сама сказала, что Ельгию должен убить Ирган. Значит, пока идет только подготовка.

Нож так и мелькал в воздухе, и кожа несчастной быстро покрывалась неглубокими порезами, сочившимися кровью. Они складывались в непонятные письмена, и я прищурилась, угадав некоторое сходство с татуировкой на руках Фабиона. Нет, точно, некоторые символы повторяют его знаки. Интересно, почему?

Наконец Реана встала. Довольным взглядом окинула обнаженное тело Ельгии и прищелкнула пальцами. Тотчас же за ее спиной свечи дружно вспыхнули, причудливо сплетаясь языками пламени. Вокруг стояла настолько полная, неестественная тишина, что я слышала, с каким жадным треском огонь пожирает тонкие фитили. Ощущение чужого присутствия за спиной стало невыносимым. Я до крови прикусила ребро ладони, удерживая себя от невыносимого желания обернуться и проверить, не подкрадывается ли ко мне из темноты кровожадное создание нижнего мира.

– Отлично, – пробормотала Реана. Опять посмотрела на луну, словно проверяя, не упустила ли нужного момента, и перевела взгляд на Иргана, протянув ему нож. – Ты! По моему приказу вонзишь его в грудь своей ненаглядной. Понял?

Лицо Иргана неожиданно исказилось, будто от невыносимой боли. Он страшно, мучительно замычал, пытаясь выдавить из горла какое-то слово. Но Реана лишь насмешливо вскинула бровь, позабавленная столь отчаянной попыткой сопротивления, и он сник. Сомкнул пальцы на рукояти ножа и замер над распростертой на земле Ельгией, покорно ожидая приказа.

Краем глаза я заметила, как Ольгетта с неожиданной грустью поджала губы и опустила глаза. Неужели ей стало жалко Иргана? Но уже через миг она с прежним холодным равнодушием уставилась на неподвижного мужчину.

– Он понимает, что делает? – спросила она с отстраненным любопытством.

– Пока нет. – Реана покачала головой. – Но я верну ему сознание, когда удар будет уже не остановить. И тогда же Ельгия придет в себя. Хочу, чтобы их взгляды встретились в столь печальную секунду. Это должно многократно увеличить выброс энергии.

– А ты жестока, – протянула Ольгетта с непонятной интонацией – нечто среднее между восхищением и омерзением.

– Не вини меня. – Реана негромко хмыкнула. – Вини Алисандру. Это целиком и полностью ее вина. Небо, как же я ее ненавижу! Как же презираю за то, что она сделала со мной! Благо, что все тайное рано или поздно становится явным.

Утихшие было сомнения вновь всколыхнулись в моей душе. Ох, не все так просто в этой истории! Неужели опять придется потрясти грязным бельем семьи на глазах у Фабиона? Не хочется, если честно. Как же меня раздражает, что он узнал о нас столько плохого! Да, история каждого древнего рода скрывает множество постыдных тайн и маленьких гадких секретов. Кому понравится, когда кто-нибудь посторонний начнет в этом рыться. Как-то неприлично тревожить фамильные скелеты в шкафах, пусть себе покрываются пылью веков и дальше. Но попробуй объясни это настырному мальчишке. Вряд ли он успокоится, пока не разузнает о нас все.

Ольгетта не стала вступать в спор с подругой. Она бросила последний взгляд на Ельгию, пожала плечами и поспешно отошла от валуна. Теперь девушка стояла всего в нескольких шагах от меня. Я от страха быть замеченной набрала полную грудь воздуха, словно перед прыжком в ледяную воду, но потом немного успокоилась. Вряд ли она услышит меня. Треск поленьев в костре и зажженных свечей надежно скрывали звук моего дыхания.

– Еще минутку, – прошептала Реана. Нервно потерла ладони, напряженно глядя на луну, висящую прямо у нее над головой. – Еще чуть-чуть. Главное – не упустить момент!