в живых. Мне не нужно воспринимать его как члена своей семьи. Мне не нужно мириться с травмой и нестабильным поведением, преследующим меня в моей сегодняшней реальности.

Чарльстон Блэквелл никому не нужен и жесток. Он словно ставит перед собой задачу залезть людям под кожу, чтобы к концу общения выдрать все изнутри. Терпеть это и физические нападки в детстве? Не загадка, почему Джулиану снятся кошмары. И все же наблюдать за тем, как он разворачивается, разбуженный чужим страхом, страшно. Чтобы уснуть, я обращаюсь к своему самому надежному источнику спокойствия — достаю из тумбочки планшет с изображением мамы и папы.

Все видеоролики не обозначены отдельно. Но те, в которые я играю чаще всего, лежат в отдельной папке. Все остальные нужно просмотреть и рассортировать. Это эмоциональная плата, которую я не готова платить. По крайней мере, даты указаны во всех именах файлов по умолчанию.

Я нажимаю на один, который специально назвала "Советы по свиданиям". Это один из нескольких видеороликов, содержащих различные фрагменты информации, которую моя мама хотела бы мне сообщить.

На экране появляется изображение моей матери, сидящей в одиночестве. Бледность ее кожи, прилипшая к ее уменьшившемуся в размерах телу, которое она прячет под свободным пончо, показывает ее в плохом свете. Что бы это ни была за болезнь, она берет верх, и мне неприятно наблюдать, как она побеждает на протяжении каждого видео. Самое живое в ней — это ее улыбка и улыбка в серых глазах, которые так похожи на мои.

— Медвежонок Клэр, — мягко говорит она. — Я не знаю, каково это будет, когда ты начнешь встречаться.

Папа кричит из-за камеры.

— Она ни с кем не будет встречается. Она собирается стать монахиней.

Мама смеется, продолжая.

— Дерек, остановись. Не заставляй Джулиана ждать. А теперь иди. Со мной все будет хорошо.

На экране появляется папа, стоящий на коленях рядом с мамой, в их глазах столько любви друг к другу. Он поворачивается к экрану и говорит:

— Медвежонок Клэр, нет такого совета по поводу свиданий, который бы любой ребенок принял от своих родителей, когда он им нужен, поэтому мы говорим его сейчас. Первое — я же тебе говорил. У каждого родителя есть свой способ сказать это. Иногда это то, как они смотрят в сторону или как наклоняют голову со своим всезнающим взглядом — ты должна была меня послушать. Ты будешь ненавидеть, когда я это делаю, но слушай свою маму, чтобы никогда не слышать, как мы говорим…

Он поворачивается к ней, и она говорит:

— Мне так жаль, Клэр, я никогда не хотела, чтобы это случилось.

Усмешка над их командной работой играет с моим горем от того, что я не увижу, как они посмотрят на меня или скажут, что они были правы. Когда она оборачивается к папе, который тоже смеется, он говорит:

— Дважды, все в полном дерьме.

Мама вмешивается, шлепая его по плечу.

— Это неправда. У всех есть трудности и свои личные проблемы.

Папа энергично кивает.

— Именно это я и сказал. Чертов бардак, а твоя мать любит меня до смерти. Всего меня. И хорошее, и плохое.

Она прерывает его жестом.

— И уродливое.

— Не смей, Сью Эллен. Ты прекрасна, в болезни и в здравии, ты — лучшая часть меня, красота, свет в моей темноте, чтобы вывести меня из леса чудовищ. — Его голос затихает, и он, забыв о том, что их снимают на камеру, поглаживает ее руку, затем целует ее в макушку и снова поворачивается к камере. — Взаимность, малышка. Уважение и взаимность должны быть прежде любви. Любовь приходит, уходит, меняется и растет, но то, как я защищаю эту женщину, ее сердце, оно непоколебимо из-за того, как она защищает меня.

За кадром открывается дверь, и на экране появляется моя любимая часть видео, в которой мой папа читает фрагменты своей клятвы в качестве совета по знакомству. Молодой Джулиан Блэквелл, счастливый, красивый и на несколько килограммов легче, подходит к моей маме и нежно целует ее в макушку. Они смотрят друг другу в глаза, как будто говорят на своем секретном языке. Папа встает и поворачивается к камере, чтобы сделать последнюю фразу.

— И наконец, наш дорогой медвежонок Клэр, Джулиан, клянется тебе в своей нерушимой верности. Он будет защищать меня, чтобы я не попал в тюрьму за то, что бросил твоего парня в заливе. Люблю тебя. — Он переводит взгляд на маму, понижая голос с такой заботой, что у меня наворачиваются слезы каждый раз, когда я смотрю на это. — И я люблю тебя, Сью-Элл.

— Пойдем, нам нужно купить краску и все остальное, чтобы закончить комнату Клэр. Оставь Сью-Эллен в покое, — Джулиан хватает папу за плечи и игриво уводит его от камеры.

— Клэр, — говорит мама, — любовь, уважение и то, что кто-то относится к тебе так, как ты заслуживаешь, это не идеальная наука. Бывает всякое. Люди болеют, в надежде, что им станет лучше. Люди теряют интерес, в надежде, что они найдут дорогу друг к другу. Любовь не идеальна, и ты никогда не должна оказывать на нее такое давление. Успокойся и дай себе время узнать и полюбить того, кого ты выберешь. Это другое послание для другого дня. Я люблю тебя всегда.

Я останавливаю видео, и закрываю глаза, чтобы уснуть. Спокойствие ее голоса заставляет меня забыть о дрожи страха, которая заставила меня проснуться раньше. Когда прозвенел будильник, я с удивлением обнаружила, что вместо Бонни в тренировочной комнате находится Джулиан.

Он сидит в обычной одежде, в то время как я экипирована и готова сражаться с демонами, которые напали на него прошлой ночью.

— Доброе утро, Джулиан. Как ты себя чувствуешь? — Спрашиваю я его.

— Паршиво, если честно. Думаю, мне придется попробовать что-то немного другое для этого извинения. Иди переоденься, мы уходим.

— Но мои тренировки? — Мое сердце бешено колотится от изменения распорядка дня, я оглядываюсь по сторонам и жду, когда Бонни выйдет. Кажется, что это ловушка, и она попытается схватить меня или отчитать за то, что я не размялась и не сделала разминку.

— На сегодня все отменяется. Я дал Бонни выходной, и мы собираемся съесть блинчики, которые ты так любишь с сиропом из брусники. Я подумал, что мы должны сделать что-то нормальное. Менее нормальное для меня и гораздо более безобидное для тебя, чем спать вместе.

С моих губ срывается тихий смех.

— Блинчики — это безобидно. Тогда в офис?

— Нет. Сегодня прекрасная пятница в Сан-Франциско. Давай повеселимся и напомним моему внутреннему ребенку, что