— У меня не было приступов уже несколько месяцев.

Эдвард нахмуривает брови, а затем поднимает одну и достает телефон. Он хмыкает, прокручивая телефон на мгновение, а затем переворачивает его, чтобы показать мне, как я трушусь в гараже, пока Девон заводит машину для ландшафтных работ, и я простонала.

— Это другое дело. Эта дурацкая штука сработала. Это звучало как… — Я останавливаюсь, не в силах произнести слово. — Это неважно. Ты здесь, и ты должен верить, что я не сойду с ума на заднем сиденье машины. Я в порядке, Эдвард.

Он отходит от двери и закрывает ее медленно, но не полностью, но мне и этого достаточно.

Когда Джулиан наконец выходит из бутика, он несет несколько разных коробок, которые Эдвард забирает у него, чтобы положить в багажник. Когда Джулиан опускается на сиденье рядом со мной, я полностью закрываю свою дверь, прежде чем Эдвард успевает это сделать.

Эдвард гримасничает, глядя на меня через зеркало заднего вида за мои пассивно-агрессивные способы спровоцировать его отпустить мою травму. Я ценю его больше, чем он думает, но иногда ему нужно расслабиться.

Поездка проходит в основном в тишине: Джулиан смотрит в окно, а Эдвард сосредоточен на дороге. Мои мысли блуждают в поисках того, что находится в других коробках, с которыми Джулиан вышел из магазина.

— Что внутри коробок? — Спрашиваю я, любопытство берет верх.

— Терпение, Клэр. — Джулиан делает все, что угодно, только не призывает к терпению. Однако его рука тянется, чтобы погладить меня по колену, вызывая воспоминания о том дне. Его легкие постукивания превращаются в медленное потирание большим пальцем, в то время как его мысли явно находятся где-то в другом месте.

Вернувшись в поместье, Джулиан шепчет мне.

— После того как сложишь подарки, встретимся на кухне.

Он выходит из машины, забирает у Эдварда коробки и направляется в дом. Эдвард кружит вокруг двери, открывая ее для меня.

— Клэр. — Эдвард засовывает руки в карманы. — Послушай, я знаю, что вы с Джулианом…

Я в шоке. Как много Эдвард знает? Конечно, он знает, что у нас с Джулианом интимные отношения. Он его начальник службы безопасности и лучший друг. Мы только что вышли из бутика, специализирующегося на нижнем белье и украшениях, где у меня во рту был член Джулиана. Нас никто не видел, но я уверена, что Эдвард достаточно умен, чтобы сложить два и два. Мое лицо пылает от смущения.

— Я не хочу, чтобы тебе было неловко, — пролепетала я.

— Нет, ничего такого. Я просто хотел сказать, что готов с тобой работать. Задний ход грузовика и то, как застывает все твое тело на заднем сиденье, когда ты сидишь в одиночестве, могут помешать тебе тогда, когда ты меньше всего ожидаешь. Я, конечно, не профессионал, но могу показать тебе кое-что, что помогло мне и Джулиану.

— Джулиану?

Эдвард отворачивается, как будто сказал слишком много.

— Да. Если ты действительно этого хочешь, будь терпелива с ним. Что бы вы ни делали вместе, работай с ним заодно. Ты же знаешь какие Чарльстон и Бьянка?

Я киваю.

Он вздыхает и говорит:

— И если ситуация станет слишком напряженной, позвони мне, Клэр.

— Обязательно, — заверяю я его, когда он удаляется в дом.

Когда я прихожу в свою комнату, на кровати лежат три розовых коробки. Самая большая коробка — около двух футов в длину, полтора фута в ширину и шесть дюймов в глубину. Туфли.

Не просто туфли, а пятидюймовые сапоги на шпильке, высотой до бедра. Черные кожаные сапоги до бедра, которые мне по размеру, и я уверена, что Нина благодарит меня за точные мерки. Другие коробки поменьше, всего на дюйм или два в глубину, в одной — нижнее белье, которое я примеряла в бутике. В другой — черный латекс, больше похожий на шлейку, чем на нижнее белье.

Я понятия не имею, где Нина хранит эти вещи в бутике, но мне интересно, откуда Джулиан знает, что она их продает. Я вытряхиваю из головы воспоминания о прошлом Джулиана. Конечно, он не девственник. У него есть история. Даже если он не смог полностью пройти этот путь, он рискует, даря эти вещи мне.

Я убрала все, гадая, когда же мы сможем их опробовать. Быстро приняв душ и накинув простой комплект из майки и шорт, я направляюсь на кухню, где стоит Джулиан в свободных пижамных штанах. Без рубашки, с треугольной копной волос на груди, из-за которой он выглядит гораздо менее ухоженным, чем в костюмах, которые он каждый день носит в офис.

Он ставит бокал на большой деревянный стол в центре комнаты. Он предназначен не для обеда, а для приготовления еды, особенно когда здесь проходят большие собрания. По бутылке рядом со стаканом я понимаю, что это виски.

— Я отвел тебя сегодня к Нине…

— Я знаю, чтобы купить мое прощение. Извинения приняты, но прощение еще не получено. — Я поддразниваю его, обеспокоенная серьезностью его взгляда.

Медленный глоток жидкости медового цвета смешивается с твердостью его зеленых глаз. Я молча извиняюсь так громко, как только могу, давая ему возможность поговорить со мной.

— Клэр, я имел в виду то, что сказал, когда говорил, что ты принадлежишь мне. Другая сторона этого — я принадлежу тебе. Я хочу вступить с тобой в эти отношения и хочу, чтобы ты понимала, какой я мужчина.

Он ждет, что я скажу что-нибудь язвительное или пошучу, чтобы снять напряжение, но я внимательно слушаю. Начиная со слов Эдварда, сказанных мне в гараже, и заканчивая этим моментом на кухне, где Джулиан утверждает, что он не просто трахает меня так, словно его бесит, что другой парень находит меня привлекательной.

— Я рассказал тебе кое-что о своем детстве. Но я не рассказал тебе о том, как я справлялся с этими битвами. Ты знаешь, что такое подземелье, Клэр?

Я не свожу с него глаз, пока говорю:

— Есть подземелья, как в средневековых замках, а есть подземелья для секса, где люди любят избивать друг друга или что-то в этом роде. Это и есть твоя темная сторона, Джулиан? Ты увлекаешься BDSM?

— Ты когда-нибудь была в таком месте или видела его? — Спрашивает он.

— Это что-то вроде теста? Я никогда раньше не сосала член, и посмотри, что из этого вышло. Думаешь, в какой-то момент после своего восемнадцатилетия мне удалось улизнуть и попасть в какую-то секс-темницу? — Спрашиваю я его.

— Тебе не придется прокрадываться, чтобы увидеть ее, Клэр.

Мое сердце бешено колотится,