когда я обвожу глазами комнату. Мы на кухне. Я знаю все комнаты в поместье. Не припомню, чтобы в какой-нибудь из них были плети и цепи.

— Где она? — Спрашиваю я его.

— Там есть комната дворецкого и кладовая, которую я переделал в нечто вроде игровой комнаты, но я не хочу вести тебя туда, пока мы не установим некоторые правила.

— Какие правила? Безопасные слова, — я бросаю эти слова так, будто все знаю, потому что кое-что слышала.

— Мы еще не подошли к этому, — отвечает он тоном, который слишком близок к его деловому голосу. — Я хочу познакомить тебя кое с кем. Она сможет объяснить тебе все гораздо лучше, чем я, и сможет направить тебя, ну, то есть нас.

— Ты имеешь в виду секс-терапевта? Я знаю, что поцарапала тебя зубами, и мне очень жаль. Я могу сделать лучше, но я не хочу, чтобы какая-то случайная женщина, которую ты трахал, пыталась научить меня, как трахать тебя.

Он качает головой, прикусывает нижнюю губу и допивает остатки напитка.

— Это чертовски верное предположение, Клэр. Малия — врач. У нее докторская степень по психологии и еще куче других специальностей. У нас был секс? Да. Она собирается научить тебя тому, что мне нравится? Нет.

— Тогда в чем, блядь, смысл? — Сердито спрашиваю я. Ненавижу свою ревность к этой женщине, которую я никогда не видела.

— Смысл в том, чтобы тебе было удобно говорить мне нет.

Мое сердце трепещет, все сильнее и сильнее ударяясь о грудь.

— Что ты имеешь в виду?

Он наливает себе еще один бокал.

— Ты так молода, Клэр. Быть с таким мужчиной, как я, достаточно сложно, но в твоем возрасте? Большинство женщин готовы сделать все, что я попрошу. Все, что угодно. Моя внешность убеждает некоторых удовлетворить мои сексуальные потребности. Мои деньги гарантируют это от других, но от женщины, с которой я хочу быть вместе, мне нужен иммунитет. Мне нужно, чтобы ты могла сказать нет. Не безопасное слово, а твердое нет, и я серьезно, Клэр.

— А в чем я должна отказать?

— В некоторые дни мне нравится быть мужчиной, который лишил тебя девственности. В другие дни я не против встать на колени, чтобы ты причинила мне боль. Но у меня есть триггеры, из-за которых я легко замыкаюсь в себе и забываю, что мы доверяем друг другу. Малия — это как проводник по всем моим гребаным частям. Она поможет тебе разработать карту, которая поможет тебе выбраться из моих поганых частей. — Он делает паузу, глядя мне в глаза.

— А ты не можешь сделать это для меня? Мы можем не торопиться и просто учиться по пути? — Спрашиваю я, все еще испытывая дискомфорт от мысли, что в нашу сексуальную жизнь вмешивается еще одна женщина.

Он вздыхает и отпивает еще.

— Я не хочу скрывать от тебя эту сторону себя, Клэр. Но ты сказала мне кое-что, как и Эдвард, что заставило меня захотеть поговорить с тобой об этом.

— Что сказал Эдвард?

— Он сказал мне быть честным, чтобы не причинить тебе боль. Это вкратце, во всяком случае.

Я решаю рассказать ему, что сказал мне Эдвард.

— Эдвард сказал мне быть терпеливой с тобой. Я имею в виду только себя, он не говорил, чтобы ты был терпеливым.

Он фыркает.

— Забавно.

— Что такого забавного?

— Ты говорила, что я никогда еще не был груб с тобой, как там в кабинете, и в сексуальном плане тоже — нет, не был. Вот почему я хочу, чтобы мы встретились, провели пару сеансов, чтобы ты поняла, когда сказать мне нет, когда отстраниться, когда вытащить меня из темноты. Я потратил большую половину последнего десятилетия, пытаясь овладеть своим настроением, своими триггерами.

— Тебе все еще нужно работать над этим, — говорю я ему, вспоминая, как он огрызался в своем кабинете.

— Именно поэтому мы и затеяли этот разговор. Я не могу взять тебя с собой в эту поездку, не дав тебе аварийного люка. Если ты не хочешь, я пойму. Я больше не буду поднимать эту тему. Мы можем поддерживать нормальные отношения, пока ты не будешь готова к новым исследованиям.

— А что, если я никогда не буду готова к новым исследованиям, Джулиан? — Спрашиваю я.

— Вот почему ты должна уметь говорить мне нет. Мы должны узнать друг друга получше, если собираемся продолжать отношения. Я не хочу, чтобы ты считала, что раз у нас разные предпочтения, значит, я буду чесаться в другом месте. У меня есть самоконтроль, но я также знаю женщин.

— О?

— Да. Я не знаю всего, но я знаю достаточно, потому что я прожил эту жизнь. Ты скажешь, что не против потемнеть со мной, когда на самом деле это не так, потому что тебе хочется угодить мне, показать, что ты не такая, как все. Когда станет слишком темно, а у тебя не будет запасного выхода, я напугаю тебя до смерти, и мы вернемся к обычному ванильному сексу. У тебя начнется паранойя, что я тебе изменяю, и тогда ты будешь использовать все, что я сделал, чтобы напугать тебя, как способ оправдать конец отношений.

— Могу я подумать об этом? — Спрашиваю я.

Его лицо смягчается, когда он обходит стол и встает передо мной, берет мое лицо в свои руки и нежно целует меня.

— Конечно, Клэр. Ты можешь отказаться от всего этого. Нам не обязательно вступать в интимные отношения. Я всегда буду защищать тебя, буду рядом, но если ты действительно не хочешь идти по этому пути, я отпущу тебя.

Боль от этих слов рикошетом отдается в моей груди.

— Я не хочу этого. Я хочу тебя, Джулиан.

— Как насчет того, чтобы начать с того, чтобы просто поспать?

— Просто спать? — Я отстраняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Да, просто спать. Я буду держать свои руки при себе. Обещаю.

14

ДЖУЛИАН

Я не хочу, чтобы Клэр вступала в отношения со мной в розовых очках. Мне нужно, чтобы она поняла, что тьма внутри меня — это нечто большее, чем мое испорченное детство. Удовольствие, которое я получаю от причинения боли, чувственной боли и ее получения, исходит из желания. Иногда грань между желанием и ненавистью стирается. Ненависть заставляет меня принимать боль и обращать ее на себя. Никогда не было никого, кто мог бы полностью понять всю глубину моих переживаний, когда они смешиваются с радостью, целью и стремлением стать тем, кем мой отец никогда не хотел, чтобы я стал.

Когда