все не так страшно и больно. Я могу показать тебе несколько мест, где мы с твоим папой проводили время.

— С удовольствием, — говорю я ему и спешу выйти из комнаты, чтобы переодеться в обычную одежду.

Приятно выйти из дома и нарушить привычный порядок вещей. Даже несмотря на то, что моему беспокойству требуется время, чтобы привыкнуть к тому, что мы взяли выходной. Наша первая остановка — закусочная, где подают необычные блюда на завтрак. Я получаю блинчики с французскими тостами, залитые сиропом Boysenberry, а Джулиан заказывает блюдо, о котором я и подумать не могла, что он его закажет.

— Это не похоже на многозерновой тост, и это не зеленый латте.

Улыбка, расплывающаяся по его лицу, приносит столько радости в глаза Джулиана и мои, пока он перебирает все на своей тарелке.

— Французский тост с корицей и взбитыми сливками со вкусом AppleJack. А это шоколадный молочный коктейль с начинкой из шоколадной стружки и кусочков шоколадного торта.

— В нем столько сахара, что ты будешь отскакивать от стен.

Он облизывает губы и говорит:

— Я могу отскакивать от твоих стен. Нет, сегодня я веду себя как обычно. Мы веселимся. Я не хочу, чтобы по умолчанию у меня был секс с тобой.

— Секс по умолчанию звучит забавно, — шучу я в ответ, и мы продолжаем завтракать. Мы оба молча обещаем себе не возвращаться к тому, что заставляем друг друга чувствовать.

После завтрака наступает день, когда улыбка Джулиана растет с каждой минутой, проведенной вместе. От игровых автоматов до катания на велосипедах. Мы обедаем с видом на Золотые ворота, разговаривая обо всем, а иногда и ни о чем. Мы отвлекаемся от своих травм и просто наслаждаемся тем, что мы вместе. Я чувствую себя как дома с Джулианом, и какая-то часть меня не хочет, чтобы этот день заканчивался.

К концу вечера мы возвращаемся в поместье, уютно устроившись перед камином в центре его комнаты.

— Спасибо тебе за сегодняшний день, Джулиан, — тихое утешение, которое мы находим друг в друге, успокаивает беспокойство, вызванное вчерашним кошмаром. Энергия, все еще витающая в воздухе комнаты, исчезает, чем дольше мы сидим вместе. — Я знаю, что для тебя это очень тяжело, ну… не делать никакой работы, изменить свой распорядок дня…

— Я должен находить время на развлечения в своем распорядке дня, если мы собираемся даже думать о том, чтобы продолжать наши отношения.

Я переместила свой вес, чтобы посмотреть ему в лицо:

— Если?

— Я знаю, что напугал тебя прошлой ночью. Черт, я сам себя напугал. Думаю, сработал защитный механизм, и я вывалил на тебя все.

— Травматический саботаж, это что-то новенькое. Так это называет доктор Малия Мескал? — Мне сразу же не нравится язвительность в моем голосе.

Он принимает это близко к сердцу.

— Мне очень жаль, Клэр. Я не хотел навязывать ее тебе. Она не относится ко мне ни профессионально, ни сексуально. Клянусь. Я просто очень уважаю ее за то, что она работает с такими людьми, как я, которым не подходят традиционные методы борьбы с внутренними демонами.

— Как ты думаешь, ты бы все еще наслаждался болью и удовольствием от секса, если бы не прошел через все, что сделал?

Он пожимает плечами.

— Я бы хотел сказать, что да, но маскировать одну боль, чтобы доминировать над другой, это все равно что спрашивать, появилась ли курица раньше яйца. Единственный способ ответить на этот вопрос — если бы дерьмо с моим отцом никогда не случилось. К сожалению, мы не можем повернуть время вспять.

— Как насчет того, чтобы просто встретиться с ней? Может, сходим на кофе или еще куда-нибудь? Я не хочу встречать кого-то в первый раз в черном латексе и сапогах до бедер.

Он рычит, низко, вязко, и прижимается к моей шее.

— Не могу дождаться, когда увижу тебя в этом, чтобы просто вынуть тебя из этого.

— Может, покажешь мне, где бы ты меня из этого вынул? — Спрашиваю я. В моей просьбе преобладают любопытство и желание. — Отведи меня в свою темницу.

16

ДЖУЛИАН

Я не собираюсь жаловаться на то, куда завел нас этот день, но, ведя Клэр через кухню и в кладовую, ее глаза разбегаются во все стороны. После того как я дал сотрудникам выходной, у нас тут все в полном распоряжении. Никаких поваров. Ни горничных. Никаких ландшафтных дизайнеров, замышляющих пригласить мою Клэр на свидание.

— Мы в продуктовом чулане, — хмыкает она. — И что теперь будет?

У ее недоумения есть веская причина. Когда моя мать покинула это место, большая часть персонала тоже ушла. Чарльстон не возражал, поскольку ему тоже не нужны были свидетели того, через что он заставил меня пройти. Дворецкий уехал, но его покои остались. Ремонт всего поместья занял три года, и этот уголок стал специальным проектом, чтобы привнести частичку моей личности в дом, в котором я никогда не чувствовал себя желанным.

Кухня, кладовая и комната дворецкого были перестроены, чтобы освободить место, в котором я мог бы дать себе волю. На задней стене кладовки есть дверь с функцией "нажал-отпустил". Щелчок, с которым я открываю дверь, кажется громче в этом маленьком пространстве размером с ванную комнату Клэр.

— Это как в кино. Этот дом отлично подошел бы для одной из тех загадок об убийствах, хорошего расследования, понимаешь?

Я смеюсь, но она не знает, что убийство, произошедшее в этом доме, не было тайной. Я знаю, кто его раскрыл, и знаю, что в один прекрасный день это наверняка станет известно. Однако я не хочу погружаться в эти мысли. Реальность этого дома и мое прошлое остаются погребенными, пока я веду Клэр в гораздо большую комнату, которая прячется в пространстве между кухней и банкетным залом.

— Комната с оборудованием для тренировок находится прямо над нами, — говорю я ей.

Клэр поворачивается ко мне, на ее лице написаны шок и раздражение.

— Эдвард сказал мне, что это комната паники!

— Думаю, это можно считать чем-то вроде комнаты паники. Это безопасное пространство.

— Сколько людей ты сюда приводил? — Спрашивает она, но потом отступает: — Нет, не отвечай. Я не хочу знать количество твоих трупов.

— В этой комнате не было никого, кроме тех, кто строил ее для меня. Я взялся за это задание, когда только начал исследовать свое отношение к боли и удовольствию. Я очень быстро понял, что не хочу, чтобы здесь был кто-то еще. Я ни с кем не встречался настолько серьезно, чтобы показать эту комнату. Эта комната