– Так вот чем ты занимался на улице? – спросила я. – Ел мармеладки?

– Нет. Сколько, по-твоему, времени займет…

Кажется, это все, что он смог из себя выдавить. Я снова надавила на него.

– Когда ты ел мармеладки?

– До вечеринки.

Я посмотрела на телефон. Три часа назад?

– Сколько ты съел?

– Две, потом я съел еще одну через час, потому что не…

Конец предложения. Окей, итак, он съел три, два или три часа назад. Все не так уж плохо. И, наверное, его не торкнет сильнее спустя три часа? Что-то еще случилось? Что-то, не входящее в планы?

Я не хотела устраивать из этого концерт, не сейчас, особенно когда родители Алексея спустились, чтобы проверить, как идут дела. Конечно, если бы требовалось, я бы попросила их о помощи, но не хотела приносить Финна в жертву. Не тогда, когда все, что он делал, – это сидел на своих руках и видел галлюцинации о наггетсах. Я имею в виду, кто из нас не галлюцинировал, что кто-то обещает нам куриные наггетсы?

Я отправила Брук сообщение с просьбой прийти в кабинет – одной – и помочь мне с Финном.

– Ты в порядке? Тебе плохо?

Он сильно сконцентрировался на ответе. Приятно знать, что я получу качественную информацию.

– Я чувствую… как будто мое горло превратилось в сосульку. Мое горло просто… ледышка.

Финн снял очки и аккуратно сунул их под диван.

В этот момент бог ниспослал мне ангела в лице Брук Нгуен. Я подозвала ее ближе и вытащила очки Финна из укромного места, куда он их спрятал.

– Что здесь происходит? – спросила она.

Я взглянула на Финна.

– Мое лицо крошится на кусочки, – проинформировал он Брук торжественным тоном.

– Он съел три мармеладки из травы.

У Брук челюсть отвисла.

– Три? Можно же только одну или половину! Если правильно не контролировать дозы, легко съесть больше нормы.

– Но он сказал, что съел их пару часов назад, – ответила я. – Можем ли мы быть уверены?

– Да, Дарс, они перевариваются, и потом эффект пропадает. На это нужно какое-то время.

О-о. После ее слов ситуация приобрела иной смысл.

Радовало, что Брук не выглядела слишком взволнованной. Возможно, немного обеспокоенной, но за этим волнением скрывалось и веселье, которое говорило, что не стоит бежать за родителями Алексея или звонить 911.

– Брук, – сказал Финн. – Брук, Брук, Брук.

– Да, Финн.

– Я понял. Я умер около получаса назад! Я умер. Так вот почему…

Брук покосилась на меня.

– О, боже.

– Это плохо? – спросила я. – Он может умереть?

– Неа, ты умрешь, только если сделаешь что-нибудь глупое, пока ты под кайфом, и это убьет тебя, – сказала Брук. – Он будет в порядке, если мы присмотрим за ним. Но могут быть и негативные последствия.

Это звучало устрашающе.

– Что это значит?

– Тошнота, обильное потоотделение и всякое такое.

– Меня не тошнит, – сказал Финн. – Это просто… само существование… существование – это чувство утраты смысла и отчаяние.

Он робко коснулся своего подбородка, как будто предполагая скорое его исчезновение.

Брук забралась на диван, пытаясь сдержать смех, но ее попытка оказалась провальной.

– О, мой бедненький, – ворковала она, обнимая Финна.

Как мы должны были присматривать за ним, пока он не придет в себя? Что, если он убежит и начнет танцевать посреди оживленного шоссе или решит пройтись по канату, натянутому над каналом? Я с ужасом осознала, что мы несем ответственность за человека с памятью как у золотой рыбки, критическое мышление которого на уровне рассеянной трехлетки, а скорость и сила – семнадцатилетнего парня.

Ну, хорошо, и кому мы можем доверить его до полного его прихода в чувство? Конечно же, Хантер и Люк находились внизу, но я с точностью могла сказать, что они пили и, вероятно, ели мармеладки вместе с Финном. Может, применить групповые усилия, чтобы наш клуб разделил коллективную ответственность за него? Нет, это даже хуже.

Может, мы… забаррикадируем его здесь и оставим ему немного еды и воды, приправив все это надеждой на лучшее?

С облегчением вздохнув, я поняла, что лучший вариант действий очевиден.

– Эй, Финн, я позвоню сейчас Броэму, он придет и заберет тебя, хорошо? – сказала я.

– О, Броэм, – вздохнул Финн, щупая Брук за щеку. – Я люблю Броэма.

– Откуда у тебя телефон Броэма? – спросила Брук, пока Финн поглаживал ее лицо. Но уже пошли гудки, поэтому я подняла указательный палец в знак извинения, найдя предлог увернуться от ответа.

Когда Броэм с удивлением ответил: «Привет, Филлипс», – моей первой мыслью было то, как странно слышать вновь его голос и вести себя так, будто мы не знакомы.

– Эм… привет. Не переживай, но кое-что случилось с Финном.

Его ответ прозвучал внезапно и резко:

– Он в порядке?

– Я не знаю. Судя по всему, кто-то его накормил травкой и переборщил с дозировкой… он в ауте. Я выпила, поэтому не могу отвезти его домой и…

– Да-да, я уже еду. Вы еще у Алексея?

– Да. Знаешь, где он живет?

– Я привез туда ребят. Буду максимум через десять минут. Сможешь пока позаботиться о нем?

Я посмотрела на Финна, который перестал поглаживать Брук, побрел в мою сторону через всю комнату и стал карабкаться на книжную полку, представляя, что это стремянка. Я схватила его за руку и крепко держала, а он растерянно уставился на мою руку, будто она была отдельным существом.

– Не гарантирую, но сделаю все возможное.

– Стой, я неправильно выразился. Гарантированно держи его в безопасности, без всяких но.

– Тогда лучше приехать сюда быстрее, – сказала я.

Броэм что-то ответил, но я повесила трубку и сунула телефон в карман, чтобы помочь Финну спуститься.

Десять минут.

Мы должны проконтролировать его всего лишь десять минут.

Вздохнув, Финн решительно направился к центру комнаты, остановился посреди ворсистого ковра и лег лицом вниз, вытянув руки вдоль тела. Мы с Брук переглянулись.

– Ты думаешь, его друзьям так же плохо? – спросила я.

– С ними было все в порядке, когда я видела их в последний раз. Напишу Рей, и узнаем. Так что, откуда у тебя номер Броэма?

Черт, значит, мне никак не увильнуть. И я решила рассказать ей половину правды.

– Он ходит в бассейн после занятий, и мы пару раз болтали, пока я ждала маму.