– О как! – фыркнула я, демонстративно поглядывая на книгу. – А мне вместо кровати, видимо, достался клуб по интересам. Что хотели-то?

– Поговорить, – на мое недовольство княжна обратила не больше внимания, чем на пролетевшую мимо муху. – Я за Вороном в обед присматривала. Нет никакой колдовской связи между ним и курицей. Но это и понятно. Раз уж даже волхв ничего не видит, то я и подавно не рассмотрю.

– А может, это как раз потому, что никакой связи вообще ни у кого нет, – предположила я.

– Есть! – в один голос возразили девушки.

Я только вопросительно перевела взгляд с одной на другую.

– Мы с Лелей все обсудили. Ну, чего за обедом насмотрелись, – пояснила Василиса. – Оно как было… Как ты только за стол села, Ворон то и дело на тебя поглядывал…

– Как бы он поглядывал, когда между нами Горислав сидел? Между прочим, тот еще шкаф трехстворчатый, – проворчала я, припомнив, как сама пару раз безуспешно пыталась посмотреть на хозяина Вороновой крепи.

– Ну вот на него натыкался и взгляд отводил, – закивала Леля. – Я хорошо разглядела.

– Может, он тогда именно на Горислава и поглядывал?

– Да нет. Он как его видел, так сразу хмурился недовольно.

– А может, они поссорились, и Ворон на брата злой, потому и хмурится? – снова возразила я, хотя в глубине души мне хотелось, чтобы подружки оказались правы. Вот только Ворон за весь обед не сказал мне ни слова. Да и после мило распрощался с Луизкой, так и не обратив на меня внимания, как будто я пустое место.

– Да на тебя он смотрел! На тебя! – прикрикнула Лелька.

– Тише ты! – зашипела Василиса, воровато оглянувшись. – Чай, не степь бескрайняя, рядом сидим.

Я хмыкнула, представив, как княжна пытается докричаться до меня через эту «бескрайнюю». Что-то мне подсказывало, что, возможно, у нее бы и не получилось, но и сама попытка уже доставила бы степной девице удовольствие. Голосок у нее как раз для такого дела: в степи кричать.

– Но Леля права, – продолжила Василиса, убедившись, что я больше не возражаю. – На тебя смотрел наш хозяин, не на брата.

– И что с того? Мне-то он и слова не сказал, – отвернулась я.

– А вот тут самое интересное, – закивала царевна.

– Как вы только сели, он на курицу заморскую даже не глянул, – перебила нетерпеливая Леля, сверкая злорадной улыбкой. – Она у него тут же на руке повисла, так Ворон аж дернулся. Я думала, стряхнет липучку эту!

– Но не стряхнул, – озвучила мои мысли Василиса. – Потом его Луизка уже и отпустила, и даже не разговаривали они. А только он в твою сторону больше не смотрел. Вот так-то.

– Расскажи это Луизке, – буркнула я. – Может, тогда она передумает мне мстить.

– Да как ты не понимаешь! Это доказывает, что она его как-то зачаровала! И чары эти усиливаются от прикосновения! А когда Ворон тебя касается, то…

– А что это вы тут секретничаете, девоньки? – голос, вклинившийся в восторженный шепот Василисы, заставил нашу троицу подскочить.

«Да чтоб тебе!» – только и успела подумать я, как кровать заскрипела под новой тяжестью.

– А мы не секретничаем, – пожала плечами я. – Просто болтаем.

– Ну и я с вами поболтаю, – та самая толстая невеста, которая призывала других защищать девичью честь от волхва, с удобством откинулась на столбик балдахина. – А то скучно.

Она пошевелила монобровью и с любопытством покосилась на меня. Я сделала вид, что ничего не замечаю, и поискала глазами Василискину книжку.

– Таки секретничали, – сделала вывод девица, чье имя совершенно выветрилось у меня из головы.

– Никто не секретничал! – Василиса наигранно возмутилась.

– А чего тогда умолкли, как я подошла?

– А мы про обед говорили, – выкрутилась царевна. – Как раз и закончили, как ты подошла.

– Ой! Вот я как раз про то и спросить хотела. Марина, ты чем таким Ворона накормила, что он к тебе целоваться полез?

«Еще одна глазастая! – ужаснулась я, разом позабыв все слова, напротив так же испуганно хлопали глазами Васька и Леля. – Да скоро вся крепь будет знать!»

– Ничем, – кое-как выдавила из себя я.

– Ну как же, – монобровь изогнулась черной лохматой гусеницей. – А что у тебя в тарелке было, которую он забрал? Желтенькое такое?

– Ах, ты об этом, – не сдержавшись, я с облегчением рассмеялась. Действительно ведь целоваться полез… В лобик, паразит такой!

– А о чем же еще? – Василиса ткнула меня острым локотком в бок, призывая к порядку. – Пока он только тебя поцеловать надумал. Это все видели.

– Ну… – я сообразила, как выглядит со стороны моя неуместная радость, и пристыженно проговорила. – Я его не просила. Это был просто омлет.

– Просто омлет? То есть яйца? – недоверчиво переспросила настойчивая болтунья.

– Да, просто яйца, – отрезала я.

– А чьи?

Я чуть не ляпнула, «чьи», но вовремя прикусила язык.

– Куриные, – пришла мне на помощь Василиса, видя, что вместо ответа я пытаюсь бороться с рвущимся из горла хохотом. – Чьи же еще?

Тут уж я не сдержалась и расхохоталась на всю спальню.

– Обычные куриные яйца, – кое-как проговорила я сквозь смех. – Ничего такого.

– Что, даже травкой никакой волшебной не присыпала? – недоверчиво уточнила монобровь. – Наговор, может, какой?

– Ни травок, ни наговоров!

– Жаль…

– А тебе что, Воронова поцелуя захотелось, Рисса? – прищурилась Васька.

– Да что ты, что ты! – замахала руками та. – Зачем он мне сдался?

– Видали мы, зачем, – фыркнула Леля. – Кто тут бока свои оглаживал, когда Ворон с волхвом в горенку заглянул?

– Так не для него же оглаживала, – ничуть не смутилась Рисса.

– А там, кроме Ворона, никого не было, – пожала плечами степная княжна.

– Как же не было, – мечтательно улыбнулась монументальная невеста, поводя мощным плечиком. – А волхв?

– Волхв? – тут уж вытаращились мы все.

– Ну да. Мне матушка так и сказала, чтоб без мужика не возвращалась. А как я Ворона с собой заберу? Он крепь не бросит. А вот волхв… Все равно его Луизка отсюда выгонит. А нам в стойбище колдун пригодится. Матушка опять же будет довольна.

– Так, погоди, – заинтересовалась нестыковками я. – А как же «не для тебя ягодка», «лебедушка» и все такое? Кто тут девичью честь защищал так, что мужики только пятками засверкали?

– Матушка говорила, что мужику сразу и все давать не след, – улыбнулась Рисса. – Дескать, они здесь дикие, охотниками себя мнят, и все такое. Дурь, конечно, в стойбище мы это быстро выбиваем, но до него-то еще довести надо. А матушка говорит, что это куда проще, если мужик сам за тобой бежит, а не ты его на веревке тащишь.