– На веревке надежнее, – глубокомысленно ввернула Леля. – Хоть мужика, хоть барана…

– Ты не равняй! – возмущенно загудела пышка. – С барана шерсть стригут каждый год. А с мужика какая польза?

– Мужики – воины.

– Да какие из них воины? Я тут любого заломаю! – Рисса согнула руку в локте, демонстрируя впечатляющие бугры мышц.

Только тут до меня дошло, что, обозвав ее толстухой, я сильно погорячилась. Широкие рубашки и сарафаны ввели меня в заблуждение. Жира на невесте не было ни грамма – сплошные литые мускулы.

– Ничего себе, – ляпнула я, на всякий случай пощупав «белу рученьку».

– То-то, – самодовольно ухмыльнулась Рисса.

– А ты откуда? Какого роду-племени? – Леля тоже впечатлилась наглядной демонстрацией.

– Из амазонок я. Матушка моя – верховная мать!

– И у вас девки тоже воюют?

– Почему «тоже»? У нас только девки и воюют. Это тут дикие – по лавкам сидят.

Я почувствовала, как меня тянут за рукав, и, обернувшись, увидела Василису. Та указала глазами на свою кровать, а потом на книгу. Я покосилась на Лелю, но та уже забыла не только о моих проблемах, но и о моем существовании, вовсю расспрашивая Риссу про амазонок. Вокруг сладкой парочки начали собираться любопытные невесты. Я быстренько прихватила книжку и сползла с кровати. Василиска тут же увела меня к себе и задернула полог, оставив только маленькую щелочку.

– Странная какая, – проговорила она, убедившись, что за нами никто не увязался.

– Обычная амазонка, – пожала плечами я. – Я про таких читала.

– Да ну их, – волшебное слово «читала» вопреки обыкновению на Ваську не подействовало. – Мне больше интересно, чего она тебя расспрашивать полезла.

– Она же сказала, чего.

– Ну мало ли, – покачала головой царевна. – Вернулась-то девица-красавица позже всех.

– Ну и что? В отхожее место по дороге заглянула, – махнула рукой я.

– Ну, может быть, – неуверенно согласилась Васька. – Ладно. Но сбила она нас с разговора. А разговор вот о чем… Зачарованный наш хозяин! И только ты с него чары эти невидимые снять можешь.

– Вот прям-таки только я?

– Ну, может, еще Луизка. Да та вряд ли захочет.

– Не знаю, – я мотнула головой, пристально рассматривая узор на резном столбике кровати. – Не вижу я этих чар. Как их снимать? Для этого у Ворона волхв есть.

– Если те чары на женском завязаны, то и волхв их не увидит, – пристукнула ладошкой по покрывалу Василиса. – Обряд это какой-то. Потому и следов не оставил. Но как ты Ворона касаешься, так чары и слабнут. А как курица заморская к нему прилипнет – так усиливаются.

– Ну и что от меня требуется? – проворчала я. – На шею ему вешаться? Так меня Луизка раньше убьет, чем с него эти чары свалятся.

– Если Луизка единственное, что тебя смущает, то ее мы отвлечем.

– Еще меня смущает, что ты предлагаешь мне цепляться к мужику, который меня знать не хочет! – возмутилась я.

– Ну, пока чары не снимешь, так и не узнаешь, хочет или не хочет, – философски заметила Василиса.

– Замечательно! – окончательно обозлилась я. – То есть пойду к нему и скажу: «Давай разберемся, мужик, ты меня хочешь или не хочешь? А для этого нам надо постоять в обнимочку часик. Или два. Или сутки… Ну, в общем, сколько потребуется!»

Говоря все это, я старательно отмахивалась от мысли, что, в общем-то, и не против постоять с Вороном в обнимочку часик… Или два. Уж очень уютно было в его объятиях. «Так уютно, что ты ему чуть не отбила то самое, из чего омлет делают», – оборвала я разгулявшуюся фантазию.

– Вот умная ты девка, Марина, – покачала головой Василиса, прервав мой мысленный спор. – А все равно дура… Ну кто ж так прямо-то говорит. Сейчас я тебе расскажу, как надо. Я тут на всякий случай книжку прочитала. Думала, мало ли вдруг понравится кто.

Она мило зарделась, а я хихикнула: «Могу себе представить это доисторическое пособие по флирту!»

– Значит, слушай. Идешь куда-нибудь, где он ходит. Садишься у окошка. Главное, личико сделать пожалостливее. И заводишь песню. «Ой ты гой еси, белый лебедь, стосковалась твоя лебедушка…»

– Чего? – вытаращилась я. – Ты серьезно?

– Вполне. Так в книжке написано.

– Ну если в книжке… – фыркнула я.

– Дать песню переписать? Там и другие есть, – тут же предложила царевна. – Я могу на гуслях тебе поиграть. Лельке дудку дадим.

– А Риссе – большой барабан, и получим ансамбль самодеятельности «Поющие невесты». Нет уж! Я лучше как-нибудь своими силами.

– Ну, как знаешь, – слегка обиделась Василиса.

– Не сердись. Я просто петь не умею, – выкрутилась я.

– Ой, тоже мне беда, – девушка перегнулась через край кровати и, порывшись в стоявшем в ногах сундуке, вытащила маленький пузырек. – На, выпей!

– А что это?

– Пей-пей, – покровительственно улыбнулась Васька.

Не желая обижать подружку, я все-таки выпила пахнущее жвачкой варево.

– Вот, – с удовлетворением кивнула царевна. – Теперь будешь петь, как соловушка. Никакие гусли не понадобятся.

– Что я буду делать?! – возмутилась я. Точнее, попыталась возмутиться. Вместо недовольного возгласа из горла вырвалось оперное сопрано:

– Мама, мама, что я буду де-елать…

Я прихлопнула рот ладонью, будто ляпнула какое-то ругательство. Василиса улыбалась довольной улыбкой:

– А песню ты все-таки выучи.

Я невольно потянулась к горлу горе-помощницы.

– Молилась ли ты на ночь, Дездемо-она… – пропела я раньше, чем успела снова зажать себе рот руками.

«Стоп. Там же вроде как раз это и не пели! – мелькнула в голове испуганная мысль. – Я что, теперь вообще все петь буду?! Черт, и почему я в нормальной жизни матерные частушки не слушала? Или хотя бы Шнура… Как раз в тему был бы репертуарчик!»

– Только ты долго не тяни, – посоветовала Василиса, поднимаясь. – А то я не знаю, сколько это зелье действовать будет. Может, завтра уже и пропадет.

Старательно стискивая зубы, я закивала и полезла под одеяло: «Завтра? Вот до завтра вы меня и не увидите. Точнее, не услышите!»

– Эй! Это моя кровать!

– А нам все равно, а нам все равно, не боимся мы… – пропела я и накрыла голову подушкой.

Как ни странно, Василиса отстала. Я даже умудрилась задремать под нескончаемый гул баса амазонки с соседней кровати. Правда, снилась мне какая-то муть, будто за мной гоняется антрепренер оперного театра и расстреливает из рогатки скомканными контрактами. Разбудила меня вездесущая Лелька:

– Хватит спать! Ужин проспишь!