– Смотри. Дата и время в правом углу. Это Ольга во дворе своего центра. Александр выходит из машины, и они вместе идут к корпусу. Другой день. Они вместе в кофейне рядом с ее работой. Вот ее двор, окно на четвертом этаже, там только тюль, свет горит, можно рассмотреть Александра. Я видел, как он заходил в дом. Ну и вот, без комментариев.

Маша горящими глазами смотрит на снимок. Они, видимо, прощаются в сквере у кофейни. Рядом скамейка, на которой Маша с Олей иногда сидят после того, как вместе попили кофе с пирожными. Александр положил руки Оле на плечи, а она нежно касается губами его щеки. Боже.

– Коля, это оно? Мы все доказали?

– Вообще-то нет. Я не пробирался еще в квартиру обманным путем, не устанавливал микрокамеры вокруг кровати. То есть на горячем мы никого не брали. Только мне чудится в этих отношениях что-то необычное?

– То есть?

– Что-то вроде общей тайны или какого-то родства… Не связанного с сексом.

– С чего ты взял, что не связано? По-моему, очень даже. Александр страшно брезгливый, он не выносит прикосновений большинства людей, даже хороших знакомых. А тут…

– Я не анализирую, недостаточно материала. Я просто высказываю предположение. Мне почудилось что-то вроде доверительного союза.

– Еще бы, – произнесла Маша стальным голосом человека, который уже приступил к ликвидации всех своих чувств. – Эти двое провели часок страстного свидания в запертом изнутри кабинете Ольги, посидели в кофейне, и он доверительно поделился с ней своей бедой: не знает, как избавиться от жены-злыдни. Он же добытчик, снял меня с работы, взял ответственность, демонстрирует это всей честной публике. Искажение этого кристально чистого образа для него невозможно. Для Александра осуждающий комментарий в интернете страшнее постоянных расставаний с женщиной, которую он полюбил. Или думает, что полюбил. А потом, если вдруг они останутся в одном замкнутом пространстве надолго, он поймет, что его главное желание – видеть и ее зависимой, униженной рабыней. Объектом истязаний. Для мужчины типа Александра все это – составляющие влечения. Так что насчет секса ты, конечно, ошибся. Без такого мотива Александр не сделает движения в сторону женщины, чтобы просто поговорить и кофе попить. При всем доверии, в котором я как раз сомневаюсь.

– Может, ты и права. В любом случае тебе виднее. Я просто смотрю на этот снимок и вспоминаю одного клиента. Редактора рекламного журнала о театре и кино. Наблюдал его в рабочем процессе. Присылают ему на комп обложку, на ней актер и актриса в какой-то сцене. Он смотрит, возмущенно фыркает и звонит ответственному секретарю по телефону: «Вы там что, совсем ничего не соображаете?! Как вы могли дать на обложку Иванова и Петрову вместе? Они же совершенно не сексуются».

– Смешно.

– Да. Но он большой практик, этот клиент. Что касается наших двоих, то они очень неплохо смотрятся вместе. Красивая пара. И… чего-то все же нет. Прости меня, ради бога, но если мы хотим быть беспощадными, должны оставаться объективными.

– Я тебя поняла, – холодно произнесла Маша. – Когда у нас будет материал для окончательных выводов?

– В ближайшее время. Я обдумываю один вариант, проверка потребуется с помощью программиста. Кое-что взломать, если по-простому. И такой вопрос. Если понадобится, если у меня будет достаточно аргументов, ты санкционируешь откровенный разговор с фигурантами по одному или даже вместе? Из разряда: взять с поличным и припереть к стенке? Если без ложной скромности, то это мой коронный метод.

– Да. Только под запись. Чтобы они не видели, конечно.

– Обижаешь.

– Сознательно. Знаешь, я даже не представляла, что будет настолько сложно и неприятно. Чувствую себя злобной жабой с глазами цвета болотной тины. Это меня, кстати, Александр так однажды назвал. И при этом мне нисколько не стыдно. Мои раздражение и ненависть от того, что он виновен еще и в таком моем унижении, стали вообще безразмерными. Я жажду его казни при жизни. Чтобы он мучился, как я. Чтобы боль превратила его в свою игрушку. Как меня.

– Сильно сказано, – задумчиво произнес Коля. – Ты самый откровенный человек, какого я встречал. Среди очень умных, конечно. Ты ничего не прячешь, хотя понимаешь, как это может выглядеть. Если бы у твоего мужа была тысячная доля твоей откровенности, какого количества проблем могли бы избежать все пассажиры корабля, который сейчас стремится на дно. Будем искать наиболее позитивный выход. Позвоню.

Следующие три дня были для Маши началом бесконечного пути по дремучим зарослям тягостных и постыдных страданий, по ухабам своей жалкой и для всех лишней судьбы. Что бы она ни узнала еще, это не может поменять суть того, что написано на роду неудачницы, провалившейся на всех экзаменах жизни. И где взять силы даже не для терпения, а для раздражения, какого-то протеста, когда хочется только забытья? Маша переоценила себя, когда бросилась все узнавать. Правда – это особое дело, оно не для всех. Оно – награда для самых сильных, для тех, кто знает себе цену, кто уверенно и прочно стоит на земле. Кто понимает, во имя чего стоит выносить муки и боль.

А четвертый день все осветил и ослепил Машины глаза шаровой молнией. И узнала она, что блуждания в дебрях не бывают бесконечными. И что невозможно себя подготовить к тому, что увидишь на открытой поляне, выжженной правдой.

Коля Николаев приехал к ней домой, когда Александр был на работе. Показал на планшете большое количество файлов с документами на бланках, записи разговоров.

– Что это? – в изумлении спросила Маша. – Ты хочешь, чтобы я всю эту уйму читала и слушала? Я думала, что ты просто привезешь пару видео со скрытых камер над кроватью Ольги. Именно это ты собирался сделать.

– Это не понадобилось. Мы совершили более серьезное преступление: взломали рабочий компьютер Ольги Раневской. Я все же решил проверить одну свою версию, которая заключается в том, что если красивая женщина – еще и врач, то она чаще бывает востребована именно во втором качестве. Это может быть именно по дружбе, секретно для всех, и оставаться тайной для самых близких. Точно знаю: у меня бабушка врач-кардиолог. Когда мы жили вместе с ней, наша квартира напоминала консультационный центр. Знакомые шли косяком в любое время суток. Папа шутил, что если бы она брала за свои советы и конкретную помощь хотя бы продуктами, мы могли бы накопить денег на свою квартиру и не жили бы в приемной клиники. Документы и записи я просто переброшу тебе, чтобы было, как