лечении. Оказывается, Вера Геннадьевна больна и нуждается в помощи специалистов.

Бред! Это ведь полнейший бред! Она не больна. Она – здорова.

Захарова усмехнулась. Надо же, как повернулась жизнь. Теперь Вера находится по ту сторону ворот. А к ней приходят гости.

Разумеется, она знает, что у охраны есть четкие распоряжения. К ней впускают только нескольких человек. И сейчас Вере было крайне любопытно, кто же явился к ней. Кто вспомнил о ее существовании. Вратислав? Маловероятно. Судя по новостям, бывший муж крайне занят вступлением в новую должность.

Тогда кто?

Двери светлой, но все же камеры, открылись. Вера повернула голову.

Прежде комната казалась Захаровой просторной, светлой, пожалуй, даже уютной. Но сейчас, когда в центре помещения возник мужчина, Вере начало казаться, что стены сужаются, а пол уходит из-под ног.

Она никогда не жаловала этого человека. Избегала его. Несколько раз даже требовала, чтобы муж уволил его.

Бывший муж. Мысленно исправила Вера. Уже бывший. Уже целый год Барновский является ее бывшим мужем, а Захарова так и не привыкла к этому факту.

– Чего тебе? – высокомерно, стараясь не выдать своей нервозности, шикнула женщина.

Украдкой Захарова отметила, как дернулась изуродованная щека подхалима и лакея Барновского. В душе Веры даже мелькнуло что-то похожее на смелость.

– Не нужно так нервничать, Вера Геннадьевна, – усмехнулся Белявский и без разрешения устроился в кресле напротив Веры. – Как ваше здоровье?

Вера торопливо убрала забинтованную руку в карман. Надо же, здоровьем ее интересуется.

Захарова промолчала. Ей не нравилось, что именно Белый явился к ней в клинику. Она и прежде недолюбливала этого человека, а с тех пор, как Слава с ней развелся – фактически ненавидела. Потому что общаться приходилось с мужем именно через непробиваемого и вечно невозмутимого Белого.

– Я переговорил с вашим лечащим врачом, Вера Геннадьевна, – в том же тоне продолжил говорить Белявский, – говорит, что как только швы снимут, вас выпишут. Можете потихоньку собирать вещи.

Захарова видела, как уродливое лицо помощника Барновского исказила ухмылка.

Вот же сволочь! Урод долбанный! Насмехается над ней! Да как он смеет!

– И чему ты радуешься?! – прошипела Вера, а внутри заклокотала злоба и раздражение на все вокруг.

– Да так, веселюсь потихоньку, – хмыкнул Белый и подался вперед, – Знаете, Вера Геннадьевна, счастливая вы женщина. Мне так кажется.

– Что за чушь ты несешь, Федор! – прищурилась Захарова, почему-то от намеков и ухмылки Белого ей становилось не по себе.

– Ну вот сами подумайте, – продолжил Белявский, скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла, скрипнувшего от немалого веса мужчины, – как только окажетесь за порогом этого славного учреждения, то сразу же попадете в ласковые объятия собственного папочки. А вы ведь так любите отца, да, Вера? Я прав?

Захарова застыла, глядя на собеседника. Выпишут? Врач не говорил, что ее могут выписать в ближайшее время. И потом... Как ее выписывать, если она не здорова! Сами ведь выдали чертово заключение!

– А он очень любит вас, Вера Геннадьевна, – продолжал ухмыляться Белый.

– Это тебя не касается! – огрызнулась Захарова.

– Меня, возможно, – кивнул Федор и перестал ухмыляться, отчего Вере показалось, что он стал еще страшнее, – Вера Геннадьевна, хватит играть в дурочку. Вы же понимаете, что именно Захаров едва не убил вас. А если бы Слава вернулся на пару минут позже? Вы не думали об этом?

Захарова молчала. Думала. Конечно, думала. По большому счету, она только об этом и думает с тех пор, как пришла в себя в этой самой клинике. И врачи все ей популярно объяснили насчет повышенного содержания разнообразных препаратов в крови, насчет порезанной вены, насчет всего остального.

– Тебя Слава послал? – после затянувшегося молчания заговорила Вера.

– Нет. Это моя инициатива, – мотнул головой Белявский, – Славе не до разговоров. Сомневаюсь, что он когда-нибудь захочет тебя увидеть, Вера.

– Почему? Я ведь... Я же люблю его! – выкрикнула Захарова.

– Нет, Вера, не любишь. И никогда не любила, – покачал головой Белый. – Ты любила совсем другого человека. А он тебя предал, так? Пожертвовал королевой в своей последней партии. Но просчитался.

Захарова отвернулась. Ей было сложно держать себя в руках. Сложно и больно думать о том, из-за кого она оказалась здесь, в этой тюрьме. Из-за кого едва не умерла. Из-за кого ее жизнь стала не сказкой, как он обещал, а кошмаром.

– Я не знаю, о чем ты, – невнятно пробормотала Захарова.

– Я так и понял, – кивнул Белый и вынул из внутреннего кармана пиджака конверт, – Знаешь, я долго думал обо всей этой ситуации. Не мое это дело, лезть в чужие секреты. Но сейчас именно твой секрет поможет в одном важном деле, Вера Геннадьевна.

Захарова старалась не выдать своего интереса, однако чрезмерное любопытство всегда было ее слабой стороной.

– Там результаты теста ДНК, – кивнул Белый и рядом с конвертом положил свой телефон экраном вверх, – а здесь у меня номер телефона одного очень болтливого человечка. Он прекрасно умеет выворачивать любую информацию, которую узнал, а после способен раздуть из нее сенсацию мирового масштаба. Как думаешь, если, предположим, общественность вдруг узнает, что у некоего отдельно взятого чиновника есть приемная дочь, которую он систематически насиловал, которая забеременела от него.

– Это неправда! Отец Альбины умер много лет назад! – слишком рьяно выкрикнула Вера, а, столкнувшись с нечитаемым взглядом Белого, прошипела: – Да разве ж это сенсация! Сволочь ты, Белый!

– Для тебя это так, пшик, – усмехнулся Белый, – а для Альбины? Что станет с девочкой, когда она узнает о своем биологическом папаше? Брось, Вера. Твоя дочь подросток с нестабильной психикой. Ты из здорового ребенка всю жизнь делала больную девочку, таскала ее по врачам, придумывала ей несуществующие болезни. Подсовывала ей горы таблеток. Думаешь, Альбине понравится мысль, что ее дед вдруг оказался ее родным отцом, который на дух ее не переваривал! Или ты ненавидишь дочку еще больше, чем Славу?

– Я люблю Алю! – выкрикнула Захарова.

– Тогда докажи это, – предложил Белый. – Помоги прижать Захарова. Ты ведь знаешь то, чего пока не знаем мы. Где он может быть, Вера?

– Он сбежал? – горько усмехнулась Вера, уже зная верный ответ.

Захарова глубже завернулась в халат, наброшенный на плечи.

Он сбежал. Этот монстр забился в свое тайное логово и наблюдает