— Он будет прав? — предположил Огль.

— Он будет прав. Не по укладу, не по закону, а как-то иначе.

— Клятый великий дух, — выдохнул Огль, и допил своё вино.

— Клятый великий дух, — повторил за ним Ротод, и тоже попытался опрокинуть в себя вино, но кружка его была пуста, — присмотришь за ними?

Неожиданно трезвым взглядом он посмотрел на того, кто научил его сражаться так, как не умел никто на севере.

— Куда я денусь, — пожал плечами Огль.

Ротод поднялся, и тихо, не смотря на свои габариты, поднялся в комнату. Вернулся он буквально через несколько минут.

— Вы дальше лучше пешком, — произнёс он немного смущаясь.

— Разберусь, — беззаботно ответил горец.

Они постояли молча еще какое-то время, затем хлопнули ладонями, и обнались. Возможно в последний раз. Ротод подхватил вещи, и вышел впустив немного утреннего тумана в помещение. От хлопка двери проснулся служка, спящий на барной стойке. Махнув ему рукой, показывая что все в порядке, Огль даже тише своего друга и ученика поднялся по лестнице. Служка проводил его заспанными глазами и уронил голову на руки, сложенные на стойку. Прошло еще немного времени, и за окном раздался звон колокола, оповещающий об отплытии очередного корабля.

Глава 10

Как говорится, привычка — вторая натура. Путём не проснувшись, и не открывая глаз, я запустил карусель огоньков, которую крутил последние три дня почти без перерыва. Но услышав испуганный писк, тут же прекратил, и открыл глаза, вспомнив события вчерашнего дня. Тарта сидела в углу, прикрывшись одеялом, и затравлено смотрела на меня, и спящего на одной из кроватей Огля. Кровать Ротода была пуста, и выглядела так, как будто на неё даже не ложились.

— Доброе утро, Тарта, — решил я вновь наладить контакт.

Прошлые попытки были как-то не слишком удачными. Хотя и эта судя по квадратным глазам не слишком удалась. Ну главное что ей тут не грозит холод и голод. Я с сомнением посмотрел на край мешковины, выглядывающий из-под одеяла, и переборов лень встал. Покопавшись достал сумку, с которой когда-то очнулся в этом мире. С сомнением я достал одежду, с которой когда-то Тамар убегал из дома. Мне она уже была мала, я за эти пол года слегка подрос, и благодаря стараниям Огля раздался в плечах, хотя всё еще был подростком. Расправили брюки с рубахой из грубой ткани, я протянул их девочке. Она не поняла чего я от неё хочу, пока я не сказал.

— Держи, мне малое, а тебе на первое время сойдёт. Всяко теплее твоего мешка.

Она еще какое-то время на меня смотрела неверящим взглядом, но потом нерешительно взяла подарок.

— Я в нужник, — сказал я, и пошагал к выходу.

Внизу лестницы я услышал как осторожно скрипнула дверь в нашу комнату. Помнится подобная сейчас стоит капель двадцать в день, Но раз мои друзья тут остановились, на то у них были причины, и средства. Нужник не делился на мужскую и женскую часть, поэтому я не удивился, когда на выходе снова столкнулся с Тартой. Она попыталась спрятаться, и я сделал вид что не заметил её. Я вышел на улицу и нашёл колодец. На улице было прохладно, но я решил не обращать на это внимание. Облившись и согревшись магией, я зашел обратно, где обратился к заспанному служке, курчавому пареньку на пару лет старше меня, с просьбой подать нам завтрак на четверых в комнату.

— А друг вашего хозяина разве не уплыл вчера? — огорошил меня служка.

— Куда уплыл?

— На родину, — окончательно добил меня парень.

Я пулей влетел обратно в комнату, испугав крадущуюся по коридору Тарту, и чуть не столкнувшись с еще одним постояльцем. Ну точно, кровать не расправлена, а вещей его нет, как я раньше не заметил?

— Где Ротод? — не давая опомниться стал я расспрашивать Огля.

— Уплыл, — зевнул он в ответ.горец.

— Da vi sovsem s duba ruhnuli? — перешёл я на русский от шока.

— Не знаю что ты сказал, но догадываюсь по интонации. Не пугай ребёнка, — он кивком головы указал на подглядывающую из-за двери Тарту.

— Не бойся, заходи, — кивнул я ей, после чего снова обратился к Оглю, — с какого перпугу он поплыл туда один?

— Мы решили, что тебе там делать нечего.

— В каком смысле, нечего? Это вообще-то я придумал туда плыть.

— А потом ты придумал никого не убивать. А после ты придумал копать могилу разбойникам, и ставить сверху символ вашего ордена. И вот её ты тоже придумал с собой взять. Извини, девочка, — он приложил руку к груди и кивнул, — не спорю дело хорошее, но наши шансы сложить голову значительно повышаются с каждым таким твоим «придумал». А на севере, тебе не выжить.

— Мне не выжить? — разозлился я, — это ему не выжить! Он попёрся в пасть медведя не зная сколько у того зубов.

Я залез в свои записи, и достал самый большой пергамент. На нём я в последнее время рисовал огромный граф. Это такая схема из точек и линий между ними. Был у нас в универе предмет по изучению таких схем. Именно этот граф я рисовал скорее со скуки и в качестве разминки, и в нём было полно дыр, но основную тенденцию я заметил.

— Смотри, — кинул я свиток под Оглю, забыв что там нужно пояснять буквально всё.

Огль развернул свиток, и ожидаемо ничего не понял. Я же ещё и надписи там делал на русском.

— Забыл, — сказал я.

Забрав свиток обратно, я расстелил его, придавив по краям разными вещами. Один край всё равно приходилось держать рукой, но мне было плевать.

— Вот это скопление — дом звенящего ручья, в котором состоял клан рассекающих яков. Вот эти точки, род молчащего водопада, род прыгающих змей, род бронзового вепря и род длиннохвостой пумы. После исключения рода рассекающих яков, к ним присоединился род костяного копья. Близкий по функциям, но родственный роду костяной секиры и другим костяным. Они объединены в несколько кланов. Клан костяной секиры, клан резчиков, других я не знаю. Похожая ситуация произошла с родом пронзающей козы вот тут, в доме красного леса, — я показал, еще на одну группу точек, —