— Переодевайтесь, Алексей Александрович, нас ждут великие дела! — заявил он мне с улыбкой.

Дела были действительно великие. Когда мы добрались до полигона, Виктор Борисович приказывал мне на «темпе» бегать, прыгать, подтягиваться и отжиматься, и все это на время и количество. Все результаты, никак их не комментируя, ротмистр записывал в свой блокнот. Потом была полоса препятствий, более сложная и длинная по сравнению с той, которая была у нас в лицее. Уже в конце, когда я практически вылез из трубы, мне «достался» удар в голову, от которого я не сумел увернуться. Откатившись сторону, заметил, что на меня несутся два человека в комках и тактических шлемах, точно таких же, как и на мне, а за их спинами маячили еще трое. Такого у нас в лицее точно не было… Видимо, опять начальство меня проверяет. На ноги я вскочил так, чтобы прикрыться одним из нападающих от второго, поймал его ногу, которой он хотел ударить мне в живот, и просто толкнул «волкодава» на его напарника, после чего они покатились по песку. С троицей следующих «волкодавов» такой фокус с самого начала не прошел — ребятки четко пытались отслеживать, чтобы я не прикрылся кем-нибудь из них от остальных, даже прекращали атаку, если это грозило тем, что произошло с первой парой. Но и это им не сильно помогло — на «темпе» я был гораздо быстрее их и, «поймав» очередного «волкодава», толкнул его в оставшихся двоих. Тут подоспела оклемавшаяся первая пара нападавших. С ними бой я построил так, чтобы контролировать троицу вторых, которые уже пытались вставать, но раз за разом получали от меня удары, валившие их на землю. Когда попытки встать прекратились, а на ногах остался только один «волкодав» субтильного телосложения, уже достаточно вяло двигавшийся, я решил закончить учебный бой красиво. Проведя удушающий прием, я дождался похлопывания по руке от моего последнего противника, который продолжал из последних сил держать ментальный доспех. «Волкодав», шатаясь, отошел от меня на пару шагов и обессиленно опустился на землю.

— Ты настоящий Камень! Как в тисках побывала! — неожиданно услышал я женский голос из-под тактического шлема.

— Прошу прощения, но если бы я знал… — начал я извиняться, но был прерван девушкой:

— Обязан был бы поступить точно так же!

В этот момент к нам подошел Смолов.

— Я очень извиняюсь за то, что прерываю вашу светскую беседу, но кто за вас будет заканчивать полосу препятствий, курсант Пожарский?

Я быстро добежал последние пятьдесят метров и остановился в ожидании ротмистра.

— Пойдемте, Пожарский, у нас с вами сегодня еще огневая подготовка.

Уже в лесу Смолов поинтересовался:

— Алексей Александрович, а почему вы вообще обратили внимание на нападавших или просто их не раскидали и не побежали дальше?

— Вы так усиленно, Виктор Борисович, вместе с графом Орловым, внушали мне мысль, что «волкодав» обязан противника взять, и взять обязательно живым, что скоро я ударную технику перестань использовать вообще! — улыбнулся я.

— Про ударную технику, Алексей Александрович, забывать не стоит, но общий смысл нашей работы вы уловили правильно. Результатами сегодняшний тренировки я доволен.

— Змей, ты сам встать сможешь? — спросил один из «волкодавов» у своего товарища.

— Дайте мне минутку… — закряхтел на песке Змей. — Как кувалдой этот Камень бьет, даже доспех не помогает…

— Это да, как щенков нас сделал! — согласился сидящий рядом «волкодав».

— Ладно, вас столько били, — вставила свое слово девушка с рыжими волосами, — А я как в объятиях у медведя побывала…

— Что, Ведьма, мишка был не ласков? — хмыкнул один из присутствующих.

— Этот мишка мне чуть шею, как куренку, не свернул!

Высокопоставленный чиновник с интересом слушал запись телефонного разговора князей Долгорукого и Юсупова. Закончив, он поинтересовался у помощника:

— Они уже встречались?

— Нет, мой господин, но князь Долгорукий приказал своей службе безопасности установить за молодым человеком наружное наблюдение.

— Вот как? — улыбнулся хозяин кабинета. — А конфликта со старым Пожарским он совсем не боится?

Помощник лишь пожал плечами и воздержался от ответа.

— Что-то еще? — Чиновник поднял бровь, видя, что его доверенное лицо не спешит покидать кабинет.

— Очередная видеозапись из Ясенево.

— Оставь, я потом посмотрю.

Глава 7

— Ты что такой смурной? — спросил Прохор, когда я сел в машину.

— Да стрельба у меня не особо идет.

— А ты как хотел, чтоб на второй тренировке все получаться начало? — усмехнулся он.

— Именно так я и хотел! — зло ответил я.

— А ты вспомни, сколько мы с тобой тренировались, чтобы ты достиг такого уровня в других дисциплинах — в казачьем спасе, в ножевом бое? — Прохор смотрел на меня серьезно. — Я даже не буду говорить про твое владение ментальным доспехом.

— Прохор, это же совсем другое… — возразил я ему.

— Какое другое? — мой воспитатель заговорил на повышенных тонах, что свидетельствовало о крайней степени его раздражения. — Научил на свою голову!

Знаешь, что мне с тобой хочется сделать?

— Что? — тихо спросил я.

— Перетянуть тебе огненной плетью пониже спины, как в детстве, а потом устроить кросс километров на пятьдесят по пересеченной местности на «темпе», чтоб дурь вся из тебя с потом вышла! Да не поможет… — Он махнул рукой и отвернулся.

— Прохор, ну ты чего?..

— Я чего? — взвился он. — Великим себя почувствовал? Непобедимым? А тут, видите ли, в стрельбе у него ничего не получается! С девками спать с первого раза научился, от природы хваткий оказался, а с пистолями затык!.. Не его это!.. — Прохор сделал паузу и, копируя Сеньку, вечного косячника из смоленской усадьбы, заголосил: — Прости, барин, моя вина! Не углядел за дитяткой! А Лешенька у нас совсем не виноватый!

Я почувствовал, как краснею. Если бы мне подобное сказал посторонний человек, было бы не так стыдно, а от Прохора слышать справедливые упреки было больно вдвойне…

— Лешка! Ты чего творишь?! — вывел меня из состояния жалости к себе крик моего воспитателя.

Вокруг меня бушевала сплошная стена огня. Прохора