Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Только не я. Никак не согреюсь.
— Ну ладно. Тогда лучше составлю вам компанию. Дарвин распахнул дверь кареты и первым забрался внутрь.
Трелани вскочил на козлы. Едва двухколесный кабриолет тронулся с места, доктор встал на ноги.
— Черт побери, Эразм, вы что, и секунды посидеть спокойно не в состоянии? — Поул, как раз взявшийся за трубку, вынужден был прервать излюбленную церемонию, поскольку Дарвин перегнулся прямо через него, обследуя двери и окна. — Что вы делаете?
— Ищу, как сюда мог проникнуть призрак. — Пыхтя от усилия, Дарвин облазил карету сверху донизу и, опустившись на четвереньки, заглянул под сиденье.
— Ради Бога! Если вы думаете, будто призрак прячется там и выскакивает, когда никто не смотрит…
— Не думаю. — Весь перепачкавшись в пыли и паутине, доктор наконец встал и снова плюхнулся на сиденье напротив Поула. — Усовершенствованный вариант исходной кареты, двери и окна очень хорошо пригнаны. Моему другу Ричарду Эджворту понравилось бы такое необычное решение. Сделано на славу. Помолчите минутку, Джейкоб. Хочу послушать.
Джейкоб Поул и сам весь перешел в слух.
— Ничего не слышу.
— Слышите. Причем постоянно. Скрипит коляска, стучат по твердой дороге колеса. А только что всхрапнула одна из лошадей.
— Ну, это-то само собой. Выходит, слушать-то и нечего. Полковник вдруг понял, что остался без собеседника.
Снова сорвавшись с места, Дарвин открыл окно и, высунувшись, принялся вертеть головой во все стороны.
— Дорога, само собой, вдоль берега. — Массивная фигура доктора плотно закупоривала отверстие, так что голос звучал приглушенно. — Типичный Корнуолл: гранит, сланец и полевой шпат. И все же Сент-Остелл должен радоваться, ведь без продуктов распада полевого шпата здесь не было бы залежей драгоценного каолина, фарфоровой глины. Утесник, ракитник. Чибисы, крачки и множество чаек. В сорока футах от дороги утес, дальше — отвесный обрыв. Замечательно. А с той стороны у нас что? Он в два шага оказался у другого окна.
— Сэр, с вами все в порядке?
Донесшийся с передка голос Джека Трелани показывал, что от кучера не укрылась бурная деятельность внутри кареты.
— В полнейшем. Наслаждаюсь пейзажем и погодой. — Дарвин еще с полминуты глядел в окно, а потом закрыл его и сел. — Справа — подъем, мы сейчас едем по краю болотца. Разумеется, опять сплошной гранит. И ни следа людей. Сдается мне, земля тут не слишком плодородна.
— Поверю вам на слово, — фыркнул Поул, продолжая набивать трубку. — Собираетесь завести ферму или разбить цветущий сад?.. Очень хотелось бы знать, что вы намерены сказать Милли с Кэтлин. Они, как и я, не слишком интересуются полным перечнем местных грязей и скал, а корнуоллским бестиарием — и того меньше.
— Ну, во-первых, я и не предполагаю ничего рассказывать. Это было бы преждевременно. Вначале я намерен задать несколько вопросов. Что же до изучения естественных условий и обстановки… Мы хотим найти объяснения необычным событиям. А любое событие, сколь бы странным ни являлось само по себе, происходит в природном окружении, кое, в силу тех или иных физических особенностей, непременно накладывает некие ограничения. Засим мы прежде всего должны установить эти пределы возможного.
— Ну ладно. А дальше-то что?
— Далее мы встретимся с призраком и, говоря словами Шекспира, «воздушному „ничто“ дадим и обиталище, и имя».[24]
Голос Дарвина звучал бодро и уверенно, но полковник лишь покачал головой. Остаток пути прошел в молчании. Один из путников курил, другой погрузился в глубокую задумчивость и пребывал в ней, пока экипаж не замедлил ход.
Джек Трелани резко постучал по стенке кареты.
— Данвелл-Коув. Как быть с багажом, сэр?
— Занесите в гостиницу.
— Слушаюсь, сэр.
Не прошло и минуты, как Трелани перенес все чемоданы и медицинский сундук в дом.
— Буду завтра, часов в восемь утра. — Не дожидаясь ответа, он вскочил на козлы и укатил себе дальше.
— Парень времени зря не тратит, — проворчал Поул.
Однако больше никак прокомментировать столь быстрый отъезд Трелани они не успели: дверь гостиницы вновь распахнулась, и оттуда стрелой вылетела какая-то женщина.
— Кузен! — Бросившись к полковнику, она сердечно обняла его, а потом повернулась к спутнику Поула. — А вот и великий доктор Дарвин. Вы совершенно такой, каким я представляла вас по описаниям Джейкоба, только гораздо симпатичнее!
— А вы, мадам, несравненно прекрасней, чем представлял я. — Дарвин галантно протянул ей руку, исподлобья метнув убийственный взгляд на Поула. — Нечасто доводится встретить столь белоснежную кожу и столь очаровательную улыбку. Честное слово, если бы не цвет волос, я бы принял вас за вашу дочь Кэтлин.
— Ах, право, сэр! — Милли Мередит оказалась пухленькой низкой блондиночкой. В ответ на комплимент доктора она рассмеялась, демонстрируя премилые ямочки на щеках. — Хотя нам с Кэтлин сейчас не до смеха. Если пройдете в дом, я покажу вам кое-что новое.
Она первой вошла в гостиницу. Там было довольно сумрачно, поскольку в маленькие застекленные окошки проникало крайне немного света, а рачительный хозяин не зажигал лампы, пока не становилось совсем уж темно. Однако стол уже ждал гостей, а по кивку Милли дюжая служанка в расшитой цветами юбке немедля ринулась на кухню.
Кузина Поула села возле окна и указала своим спутникам на длинную скамью напротив.
— Наверху вам уже подготовлена комната, но я подумала, что после столь долгого путешествия вы не откажетесь подкрепиться. Надеюсь, тряска не отбила вам аппетит.
— Ничуть! — Дарвин уселся напротив Милли. — Я умираю от голода и с живейшим нетерпением предвкушаю ужин.
— Боюсь, он будет куда менее изыскан, нежели вы привыкли. Всего лишь корнуолльские пироги с мясом, картошка, лук-порей, пастернак, маринованный лучок и цветная капуста.
— Великолепно. Не стану допытываться, что за мясо пошло в начинку. Знаете, мадам, старую корнуолльскую пословицу: «Дьявол в Корнуолл не захаживает, боится в пирог попасть»?
Милли Мередит засмеялась, но Дарвин уловил в этом смехе тревогу.
— Возможно, мэм, стоит перед ужином разобраться с более серьезными вещами, — продолжил он. — Вы, кажется, упомянули, что произошло нечто новое?
Прежде чем ответить, Милли оглянулась.
— Да, новое и очень тревожное. — Она вытащила из-за корсажа сложенный желтый листок бумаги и протянула его Дарвину. — Два дня назад я обнаружила в сумочке с шитьем вот это.
Поул немедленно нагнулся, заглядывая другу через плечо. Доктор развернул листок и прочитал вслух: