Может, именно это и происходит с Серыми Стражами, которые слишком долго прожили на свете? Чья устойчивость к воздействию скверны окончательно и бесповоротно иссякла? Может, первые Стражи, жившие много веков назад, обнаружили эту ужасную истину и изобрели ритуал Призыва, чтобы последующие поколения ордена могли справиться с этой бедой?

— Мне очень жаль, — сказал Архитектор, и на сей раз Бреган не усомнился в его словах.

Опустив протянутую было руку, гарлок неловко смотрел на Брегана, а тот плакал. Рыдания толчками вырывались из груди, сотрясая все тело. Он сгорал от стыда, потому что позволил себе расплакаться в присутствии врага, однако ничего поделать не мог. Слишком велико было вспыхнувшее в нем отчаяние.

Бреган вдруг осознал, что его тоже призвали сюда Древние Боги. Это их шепчущая песня заманила его на Глубинные тропы, поведала, что его время пришло. Он такой же, как все эти порождения тьмы.

— Я стал слышать этот гул недавно, — наконец выдавил он, отвечая на вопрос. Голос его, едва слышный, больше походил на карканье, однако Архитектор зачарованно внимал каждому слову. — Когда Серый Страж начинает слышать его, это означает, что настала пора Призыва. Тогда мы отправляемся навстречу смерти.

— Уместное название, хоть такой конец и несправедлив.

— А во всем этом с самого начала не было ничего справедливого! — взорвался Бреган. — Я ничего этого не хотел. Я вообще никогда не хотел быть Серым Стражем.

— Не хотел?

— Да! — Он будто выплюнул это слово, избегая смотреть гарлоку в лицо. До чего же глупо говорить такие вещи порождению тьмы. Неужели он думает, что дождется от этой твари сочувствия? Неужели он и впрямь ищет сострадания? Если да, то Глубинные тропы не самое подходящее то для подобных поисков.

Бреган почти воинственно решил, что ему на это наплевать.

— Я вступил в орден, потому что у меня не было другого выхода. Тот, кто взял меня в рекруты, не взял бы мою сестру, если бы я отказался. Он сказал, что на самом деле ему нужен я, хотя именно она мечтала стать Серым Стражем. — Бреган стыдился этой непонятно откуда взявшейся потребности объясниться, но тем не менее продолжал: — Я сказал ему, что сестра будет старательнее всех прочих новобранцев, что она станет величайшим Серым Стражем в истории ордена, но ему до моих слов не было дела. Он считал, что я подойду лучше.

Эмиссар склонил голову набок. Такое же движение Бреган замечал у насекомых и даже собак, озадаченно взирающих на какие-нибудь странные действия своего хозяина. От чего-то ему стало приятно, что Архитектор не во всех своих проявлениях похож на человека.

— Это был, безусловно, комплимент, — заметил гарлок.

— Это была причуда злой судьбы. Либо я вступлю в орден, либо моя сестра станет простым солдатом. Или городским стражником, а может, женой стражника. И до конца жизни будет несчастна. Я не мог так с ней поступить.

Брегану не хватило воздуха, и он скрючился, сложившись почти вдвое, трясущийся и слабый. Сестра, конечно же, знала об этой его жертве. Всю свою жизнь они были близки, как никто, и Бреган без труда прочел в глубине ее глаз, что ей все известно. Это знание сводило ее с ума. Между собой они никогда не поминали эту историю, не говорили о ней ни впрямую, ни намеками.

Кое-что проще высказать в темноте. То, что говорил сейчас Бреган, никогда не причинит боли Женевьеве, и как ни ко ему было в этом признаться, но он рад был, что выговорился начистоту. Плоть и кровь его кишели скверной, и все же в глубине души он ощущал странное освобождение.

— Вы, люди, совершаете крайне странные поступки.

Бреган язвительно рассмеялся смятению гарлока, судя вполне искреннему.

— Да, пожалуй, — сказал он. — А у тебя, наверное, нет братьев и сестер?

Гарлок моргнул.

— Мы все — братья, — ответил он без особой уверенности. — Все — единое целое, все — одно.

— Но ты не такой, как все, верно? — Бреган на миг стиснул зубы, борясь с новым приливом рокочущего гула. — Ты сам сказал, что Древние Боги не могут тобой управлять. Ты обладаешь даром речи. Ты не похож ни на одного из тех порождений тьмы, с которыми мне доводилось сталкиваться.

Гарлок кивнул, опять не слишком уверенно, однако ничего не сказал.

— Почему ты такой? — напористо спросил Бреган.

— Я и сам задавал себе этот же вопрос, — сказал Архитектор. Он опять отошел подальше, и в голосе его появилась обеспокоенность. — Неужели ты думаешь, что не задавал? Веками рождались здесь мои бесчисленные братья, и каждое новое поколение ничем не отличалось от предыдущего. А потом появился я. — Гарлок побарабанил длинными пальцами по посоху, глядя на свои руки так, словно в их движениях таился желанный ответ. — Быть может, у вас, людей, так же? Быть может, время от времени кто-то из вас рождается не таким, как все, — выродком; и все лишь потому, что при созревании какие-то частицы его плоти и разума не заняли надлежащее место?

— Кое-кто сказал бы, что на то воля Создателя, но — да, ты прав. У нас бывает так же.

На эти слова Архитектор отозвался не сразу. Наконец он с явным удовлетворением кивнул:

— Возможно, среди твоих сородичей подобные отклонениям также редко удается выжить. Они слабы. Неприспособленны. Они несут на себе проклятие непохожести, а непохожих все ненавидят.

Бреган вздохнул:

— Да. Увы, это тоже правда.

— Но иногда эта непохожесть не проклятие. — Архитектор направился к дверям кельи. Бреган не был до конца уверен, однако ему почудилось, будто в ровном, неизменно учтивом голосе собеседника прозвенела стальная нотка. — Со стороны, на отшибе от остальных все видится по-новому, а этот новый взгляд — именно то, чего недостает многим моим братьям.

— То есть у тебя этот новый взгляд есть?

— Да, — ответил Архитектор, толкнув дверь кельи.

Она протестующее заскрипела, но подчинилась, и стало ясно, что она вовсе не была заперта.

— Ты пойдешь со мной, Серый Страж? — учтиво спросил гарлок, обернувшись к сидящему у стены Брегану.

— Ты не опасаешься, что я сбегу?

— Я опасаюсь только, что с тобой может что-нибудь случиться. Мое влияние на братьев не безгранично, да и скорое заживление помогает не всегда.

— То есть я все-таки могу умереть.

В голосе Брегана прозвучала горечь, которую гарлок тотчас почуял. Это стало ясно по тому, как настороженно глянул он на Серого Стража.

— Значит, вот почему ты тогда сбежал? — выразительно проговорил он.

Брегану подумалось, что это даже не вопрос, скорее утверждение.

Он долго молчал, сидя у стены и неотрывно глядя в темноту. На лбу собирались крупные капли пота, собственная кожа на ощупь казалась липкой и неумеренно горячей. Едва слышный далекий гул назойливо щекотал сознание, и Бреган рассеянно, между делом отметил, что зверски голоден. Пустой живот подвело от голода, но Бреган даже подумать не мог о том, чтобы проглотить хоть кусок. При одной мысли о еде его мутило.