Хемингуэй в одном из писем Фицджеральду назвал Билла «собратом по перу». Биографии Уильяма Буллита и Скотта Фицджеральда напоминали истории близнецов. Оба оставили университет, само имя которого было неизбывной мечтой для тысяч американских юношей: Билл бросил Гарвард после первого курса, Скотт не вынес зубрежки Принстона. Оба пережили увлечение левыми идеями (автор «Великого Гэтсби» всерьез советовал читать побольше Маркса). Наконец, у обоих были эксцентричные красавицы-жены, сразу ставшие центром внимания американских экспатриантов Парижа и Ниццы.

По традиции зимние месяцы эта пестрая компания художников и писателей проводила на французской Ривьере. В те времена мыс Антиб еще не был фешенебельным курортом, и сады из апельсиновых и лимонных деревьев, рощи кипарисов и ливанских кедров позволяли укрыться от треволнений мира. «Ранним утром взошедшее солнце опрокидывало в море далекие улицы Канн, розоватые и кремовые стены древних укреплений, лиловые вершины Альп, за которыми была Италия, и все это лежало на воде, дробясь и колеблясь, когда от покачивания водорослей близ отмели набегала рябь», — Фицджеральд передал атмосферу неги и безделья в первой главе новой книги, у которой еще не было названия. Местные рыбаки, с любопытством взиравшие на шумных американцев, уставивших зонтами пляж, считали их ненормальными: существовало поверье, что морские купания вредны для почек.

Буллит и Фицджеральд пробовали себя в качестве сценаристов для Голливуда, и каждый из них работал над большим романом. Фицджеральд мучительно создавал лучшее, по его собственному признанию, произведение — «Ночь нежна» — о жизни американской богемы во Франции. В 1926 году Билл издал свой единственный роман «Это не сделано» («It’s Not Done») с посвящением Луизе Брайант. В Филадельфии немедленно разразился скандал: городская элита узнавала себя в буллитовских сатирических персонажах. Вновь заговорили о том, что «блудный филадельфиец» близок к социалистам. В довершение всего в книге слишком откровенно говорилось о сексе, что в те времена еще не было принято. В итоге произведение выдержало двадцать четыре издания.

Весьма привлекательной для исследователей выглядит версия, что Билл Буллит во многом послужил прототипом главного героя романа «Ночь нежна»: «Он быстро завоевывал все сердца необычайной внимательностью, подкупающей любезностью обращения; причем делалось это так непосредственно и легко, что победа бывала одержана прежде, чем побежденные успевали в чем-либо разобраться. И тогда без предупреждения, не давая увянуть только что распустившемуся цветку дружбы, он широко распахивал перед ними ворота в свой занимательный мир. Покуда они безоговорочно соблюдали правила игры, он, казалось, только о том и думал, чтобы им было хорошо и приятно; но стоило им допустить хоть тень сомнения в незыблемости этих правил, он словно испарялся у них на глазах, не оставив и памяти о своих речах и поступках».

За Биллом и Скоттом стояли причудливые переплетения американской истории, чем оба гордились. Главный герой романа Фицджеральда «возвращал американцев самим себе, воскрешал в них черты, стертые многолетними компромиссами». Оба вели свою генеалогию из колониального Мэриленда и находились в отдаленном родстве по линии Скоттов. Один из пращуров Буллита, полковник Джошуа Фрай, близкий друг отца Томаса Джефферсона, возглавлял вооруженные силы Вирджинии и сложил голову в походе против французов. Командование над вирджинцами принял его заместитель, молодой офицер Джордж Вашингтон. Прапрадед Скотта Фицджеральда приходился братом создателю американского гимна Фрэнсису Скотту Ки, а его двоюродный дядя оказался зятем Мэри Серрат, повешенной за соучастие в покушении на президента Линкольна. Короткая, но выразительная американская история была чем-то вроде семейной саги для этих молодых людей.

Фицджеральдовский герой Дик Дайвер, выпускник Йеля, любитель Шуберта, ценитель французских вин, «зачинщик веселья для всех, хранитель бесценных сокровищ радости» и отставной дипломат Билл Буллит занимались психоанализом. Как в романе, так и в жизни у Буллита и самого Фицджеральда жены оказались подвержены странному психическому расстройству. Впрочем, поначалу многие поступки этих ярких, обладавших художественным даром женщин, объяснялись их экстравагантностью и чрезмерным пристрастием к алкоголю.

«Жизнь американца — пьеса, в которой не бывает второго акта», — произнес как-то Фицджеральд. Легенды о выходках знаменитых американских пар, о шумной и безалаберной богемной жизни, когда молодые люди, по словам Хемингуэя, «ныряли в представление о жизни, как о непрерывной фиесте», выплеснулись на страницы американских романов. Похмельной драмой реальной жизни остались разрушенные браки и судьбы.

Луиза не слишком связывала себя «буржуазными» моральными условностями. Будучи подругой Джона Рида, она имела длительную связь с драматургом Юджином О’Нилом (будущим нобелевским лауреатом), затем — с известным нью-йоркским художником-кубистом Андрю Дашбургом. В некоторой степени ее «богемная революционность» была схожа с философией российских пассионарий того времени — Инессы Арманд, Ларисы Рейснер, Александры Коллонтай. Но то, что происходило в парижские годы, ошеломило даже «прогрессивного» Билла. Он тщетно пытался скрыть происходившее в его семье, однако попойки и лесбийская связь Луизы со скульптором-англичанкой Гвен Ла Гальен стали притчей во языцех. Она нередко исчезала из дома, и Билл разыскивал жену по всему ночному городу, чтобы зачастую найти ее в кафешантане в компании подвыпивших матросов. Буллит почти насильно пытался изолировать жену от саморазрушительного образа жизни. Луиза сопротивлялась, считая, что муж только и хочет, что превратить ее в ничтожную мещанку.

Большую часть материалов биографы Буллита и Брайант почерпнули из стенограммы бракоразводного процесса, который Билл возбудил в гражданском суде Филадельфии в декабре 1929 года. Обманутый муж представил длинный список инцидентов, унижавших его человеческое достоинство. В его пользу свидетельствовали няни и гувернантки, работавшие в парижском доме Буллитов.

Билл получил родительские права на шестилетнюю Энн. Через солидную адвокатскую контору Луизе Брайант было назначено ежемесячное денежное содержание, которое она немедленно проматывала в оргиях. Знакомые, встречавшие Луизу на парижских или нью-йоркских улицах, с трудом узнавали бывшую красавицу-журналистку в опустившейся пьянчужке. Всегда скрывавшая свой возраст, она выглядела намного старше своих лет и вспоминала только счастливые пять лет с Джеком, как она звала Джона Рида.

День, в который Билл нажал кнопку звонка венской квартиры Зигмунда Фрейда по адресу Берггассе, 19 многое значил для него. Известный на всю Европу доктор не смог спасти терпящий крушение брак Буллита, но из психоаналитических сеансов на знаменитой кожаной кушетке в кабинете Фрейда со временем возникло примечательное литературное содружество.

Квартира Фрейда была отмечена налетом мрачной венской романтики. Когда-то здесь жил университетский товарищ Фрейда Виктор Адлер, позднее лидер австрийской социал-демократии. Его сын Фриц, спальню которого Фрейд переоборудовал под свой кабинет, прославился не столько как секретарь Второго Интернационала, сколько как убийца австрийского премьер-министра фон Штюргка. Интересно, что когда Билл Буллит в 1933 году переедет в Москву, он также поселится в «доме с привидениями», связанном с громким убийством.