мне с продажей вещи с неизвестной историей? Я сначала этот момент как-то пропустил, обрадовался даже, что у него есть покупатель. Но потом мне все это показалось очень странным. Ты же знаешь: в нашем деле каждая единица нуждается в оценке ‒ в серьезной, дорогостоящей, занимающей время. Любая мало-мальски привлекательная для антиквара вещь не может быть сразу же украшена ценником – ее нужно осмотреть, испытать, проверить. Но дядя Миша почему-то об этом даже не вспомнил. Фигово теперь понимать, что он о чем-то недоговаривал. Но и верить в это не хочется.

«А зря, – неожиданно для себя мстительно подумала Наташа. – Ни черта ты его не знал. После тебя он на ночь глядя приехал ко мне, чтобы я как раз таки и оценила эту вещь».

Но мстить Эдику было не за что. Как и злиться на него. Наташа успела рассмотреть черты его лица ‒ четкие, острые, потемневшие. Вот уже несколько часов они проживали новую жизнь вместе и по отдельности.

– Поехали ко мне, – попросила Наташа. – Побудет твой магазин закрытым один день. Не могу сейчас оставаться одна. Мы с ним дружили. Мне плохо.

Эдик и сам уже понял, что нормально поработать сегодня не получится. И завтра, возможно, тоже.

Он осмотрелся и заметил в соседнем доме распахнутую навстречу всем и каждому стеклянную дверь с нарисованными черным крупными цифрами «24/7».

– Только выпить куплю, – бросил Эдик и побежал в сторону стеклянной двери, чтобы побыстрее все закончить и свалить отсюда. И ему было все равно, куда и с кем.

Открывая жестяную банку с растворимым кофе, следователь Николай Егорович Звягин чуть не уронил ее прямо на документы. Матюгнулся, стряхнул в мусорную корзину рассыпанный темный порошок с каждого листа бумаги. Насыпал кофе в кружку, залил кипятком. Сунул руку в ящик стола и вынул пряник. Съел его в два укуса, шумно запил горячим кофе. И снова вернулся к делам.

Звягин себя не узнавал и это жутко раздражало. Тот, кто честно отпахал в органах несколько десятков лет, работал на совесть и не делал поблажек даже своим, вдруг исчез. Не смог устоять перед просьбой женщины, которая ему сильно нравилась. Услышал ночью ее голос в трубке и «поплыл». И это он ‒ самый честный мент, каким он себя искренне считал.

Сначала были сомнения насчет того, что Наташа говорит правду. Мол, ее знакомый нашел тело другого знакомого в его квартире. Испугался увиденного и ушел. Майор Звягин не увидел других вариантов, кроме как попросить Наташу привести дезертира обратно и пообещал сильно не карать, хотя руки так и чесались.

После допроса Кумарчи майора не отпускала мысль, что тот действительно оказался на месте происшествия случайно. В противном случае Эдик бы выдал себя с потрохами любым неосторожным образом, а уж Звягин наверняка бы это не пропустил, поскольку являлся ходячим «сканером» и ни одно неверное слово, сказанное подозреваемым, пропустить бы не смог.

Позже, уже вернувшись в отдел, Звягин попросил судебно-медицинского эксперта не тянуть с заключением о вскрытии. Оперативники занимались проверкой записей с камер видеонаблюдения, разбросанных в радиусе нескольких сот метров от дома, где проживал Мигунов, а все телефонные номера из мобильного телефона Эдика тщательно пробивались по имеющимся базам данных. И это все Звягин затеял, уже имея на руках его подтвержденное алиби, которое выжигало ему душу.

Он подремал до обеда в кресле, закрывшись на ключ, а когда проснулся и размял затекшие ноги, появились новости.

– Смерть наступила вчера в двенадцать часов дня. Странно, что он вообще дожил до этого времени, так как был очень болен, – заявил судмед, прервавший тяжелый сон Звягина. – Рак поджелудочной с метастазами. Лечился в клинике, задорого. Жить ему оставалось совсем чуть-чуть. Не понимаю, за что держался. На такой стадии лекарства что мертвому припарка. Что касается причины смерти, то могу сказать точно, что его шандарахнули по голове тяжелым тупым предметом. И нет, он не мог сам удариться головой, поскользнувшись в ванной. Нигде нет следов удара, кафель там тоже не скользкий. Ногти не обломаны, следов ушибов или ссадин на теле нет, как это иногда бывает, когда, падая, человек пытается за что-то ухватиться. Удар был нанесен со спины, а потом жертву, судя по всему, аккуратно уложили на пол. Что насчет орудия убийства?

– Ищем, – ответил Звягин.

– Жаль, а то я бы взглянул. Все, что касается моей области, я опишу в заключении, но ничего нового ты там не увидишь.

– Спасибо, понял.

Итак, все-таки убийство.

Оставшись один, Звягин ощутил прилив какого-то неправильного удовлетворения, почти удовольствия. Что-то сродни торжествующей радости мягко заворочалось в области крепкого выступающего над брючным ремнем живота. Он знал, он чувствовал. Этот антиквар с лицом античного бога и именем, произнося которое ломаешь язык, наверняка в этом замешан. Ну, не бывает такого, чтобы дезертир хвастался чистой совестью, и пусть кто-нибудь попробует это доказать Звягину.

В дверь кабинета вскоре снова постучали. Оперативный уполномоченный уголовного розыска Валентин Федин не впервые работал со следствием. У него, как и у Звягина, тоже была бессонная ночь, однако он, как и остальные, бросил все силы на поимку преступника.

Федин устало опустился на стул, не спрашивая разрешения.

– Говори, – разрешил Звягин.

– Судя по записям с камер, Кумарчи пробыл в квартире чуть дольше, чем если бы зашел, нашел тело и сразу вышел, – сказал Федин.

– Может, он решил проблеваться перед уходом или панихиду по усопшему устроил, – пошутил Звягин и нетерпеливо протянул руку к папке, которую держал в руках оперативник. – Что там у тебя?

– Пробыл он в квартире сорок три минуты, – объяснил Федин, отдав папку. – Камеры слежения там установлены с таймерами, все это легко посчитать.

Звягин не поверил своим ушам. Неужели все складывается так, как он думал, и Кумарчи действительно дал лживые показания?

– Что он там долго делал? – задал он вопрос скорее самому себе.

Федин расслабленно откинулся на спинку стула.

– Вот и мне интересно, Николай Егорович. И в самом доме, и на его внешней стороне, включая козырек над подъездом, видеонаблюдение отсутствует. Но если завернуть за угол дома и пройти метров двадцать вперед, то начинается участок, который отслеживается по всему периметру ‒ там камеры на каждом углу. На этом этапе Кумарчи и засветился. Он шел в сторону проезжей части, дворами. Потом сел в такси и укатил. К сожалению, таксиста пока не нашли. А схему расположения камер я тоже принес. Вдруг понадобится?

Звягин внимательно перебирал документы.

– К подъезду можно подойти другой дорогой? – спросил он.

– Запросто. Но она ведет к промзоне.

– Это все?