Электричка шла со всеми остановками. Через несколько минут после отправления вагон был уже почти полон. Люди, вскочившие в поезд перед самым отправлением, из переполненного последнего вагона передвигались в другие, более свободные. На остановках пассажиры постоянно входили и выходили, преимущественно, конечно, выходили. В тамбуре курили мужчины. Торговцы предлагали журналы, газеты и всякую дребедень. За окном становилось все темнее.

— Девушка, скажите, пожалуйста, — вполголоса обратился Киноша к пожилой женщине, сидящей рядом с ним, — остановка Есино скоро будет?

— Да какая я тебе девушка? — удивленно глядя на него поверх очков, спросила она.

— Вы уж не обижайтесь, для меня все незнакомые женщины — девушки, — отшутился Киноша. — Я воспитывался на книгах Корнея Чуковского. В одной из его книг ребенок говорит, что его бабушка работает девушкой на телефонной станции. Так далеко до Есино?

— Минут двадцать еще ехать. Мы будем выходить, а ваша — следующая, — благосклонно улыбнулась дама и, нахмурившись, суровым тоном сказала мальчику: — Павлик, как ты ешь? Весь крошками обсыпался. Отряхнись!

Киноша вздрогнул и переглянулся с Викешей. Тот пожал плечами и покачал головой. «Очевидно, совпадение, — подумал Игорь, — мало ли Павликов на белом свете».

Присмотревшись внимательнее к мальчику, Киноша успокоился: этому пацану было лет двенадцать, не меньше.

Он взглянул на часы: без трех минут девять. Окончательно стемнело, за окном проплывали неясные силуэты деревьев и редкие огни.

Вскоре машинист объявил станцию Храпуново и предупредил, что следующая — Есино. Соседка засобиралась, подхватила свои сумки, и они вместе с мальчиком отправились на выход.

Кроме них в ту же сторону двинулись еще человек десять, и пять — в противоположный тамбур, на остановке в вагон вошел только один человек: пожилой мужчина с рюкзаком за спиной. Он устроился возле самой двери. Девушки, сидящие рядом с Арсеньевым, продолжали заниматься своим делом. По всему было видно, что выходить они собираются еще нескоро.

Александр Николаевич взял рюкзак и прошел в тамбур. Тут Киноша понял, что изменилось в облике банкира: у него поменялся рюкзак… «Плохо дело!» — с досадой подумал он.

Майор сел рядом с Разиным лицом к тамбуру.

— Викеша, ты заметил? — спросил он шепотом.

— Что?

— У Арсеньева теперь другой рюкзак. Он поменял его в туалете.

— Проклятие! Без жучка следить за похитителем пустое дело, — огорчился напарник.

— Современные достижения науки и техники развращают, — проворчал Киноша. — Еще лет пятнадцать назад у нас в стране сыщики не преследовали преступника, держа в руках ноутбук, подключенный к. спутниковой системе слежения. Кот, нажравшийся «Вискаса», ни за что не станет ловить мышей.

— Вот уж не предполагал, что ты против научно–технического прогресса, — огрызнулся Викеша. — Вместо того чтобы ворчать, лучше подумай о том, что нам теперь делать!

— Да, положение усложнилось! — вздохнул Киноша. — Будем действовать по обстоятельствам.

— Станция Есино, следующая Фрязево, — объявил машинист.

— Приготовься! Пошли! — коротко бросил Киноша.

В тамбур, в котором был Арсеньев, никто из пассажиров больше не прошел. Зато в другом столпилось больше десяти человек, в том числе и оперативники. Киноша с Викешей прошли следом за банкиром. Но они не успели сказать Александру Николаевичу ни одного слова: электричка остановилась, и двери тут же открылись.

Они вышли из вагона. Станция была маленькая: две плохо освещенные платформы по обеим сторонам железнодорожного пути оказались пустыми. Люди, сошедшие с электрички, спешили к единственной лестнице, которая располагалась прямо напротив второго вагона. Чертыхаясь и кляня на чем свет стоит российскую расхлябанность, пассажиры медленно, почти на ощупь, спускались по лестнице. Киноша еле успел подхватить под руку споткнувшуюся женщину. Если бы он этого не сделал, та непременно бы упала.

— Большое вам спасибо, — поблагодарила она сыщика. — Проклятый фонарь! Утром, когда я шла на работу, было уже светло, и он светил тоже. Я еще подумала, что к ночи фонарь непременно погаснет. Как в воду глядела.

Узкая дорожка, по которой они шли, тонула в наступившем мраке. Вдоль дорожки были густые кусты, в которые постарались незаметно нырнуть оперативники. Вскоре шум шагов спешивших домой пассажиров стих.

Киноша огляделся. На платформе остался один Арсеньев. Он присел на лавочку, стоящую в двух метрах от лестницы. Его силуэт едва угадывался во мраке. Как назло небо затянули тучи, на нем не было ни луны, ни звезд.

В конце дорожки, по которой в темноту ушли пассажиры, по шуму проезжающих автомобилей угадывалось шоссе. Вдоль него росли высокие деревья. Сквозь их густую листву едва пробивался свет фонарей, который только подчеркивал мрак, сгустившийся вокруг арены предстоящих событий.

Минут через пять мимо станции, не останавливаясь, проследовала электричка. Яркий фонарь поезда на несколько мгновений вырвал из темноты одинокую фигуру банкира, сидящего на лавочке, и опять наступила звенящая тишина, изредка нарушаемая шорохом листвы и отдаленным шумом проезжавших по шоссе машин. Время остановилось…

«Неужели этот тип заставит нас ждать всю ночь? — возмущался про себя Киноша. — Приятная перспектива, ничего не скажешь. А может, он — маньяк–садист, испытывающий удовольствие, обрекая несчастного отца на ожидание? Такие твари встречаются не так уж и редко. Не исключено, что он находится сейчас в нескольких шагах от нас и с удовольствием созерцает сидящего в горестной позе Арсеньева. А может быть, он опять не придет, заметив, что банкира сопровождают оперативники. Хотя мы были предельно осторожны…»

Он не успел закончить свою мысль. Вдалеке показалась электричка, но и она проследовала мимо. Тут же навстречу ей прогромыхал пассажирский поезд.

«Ну и захолустье же выбрал преступник, — продолжал размышлять про себя майор. — На что он надеется? Вероятно, думает, что темнота помешает нам схватить его. Ситуация трудная, но в моей жизни бывали случаи и посложнее…»

Опять показался поезд. Долгий гудок, который дал машинист, свидетельствовал о том, что и этот состав пройдет мимо. На сей раз то был товарняк.

На несколько секунд прожектор локомотива отвоевал у ночи небольшое пространство. Киноша до боли в глазах вглядывался в освещенную часть платформы, пытаясь обнаружить противника, но так ничего и не рассмотрел. Он успел только заметить, что банкир поднялся со скамейки и стоит возле ограждения, опершись на него локтями.

Ночь оказалась холодной, и Киноша начал замерзать. На Викеше был тоненький пиджак, и майор почувствовал, что его напарник тоже дрожит от холода.

— Шеф, мы скоро здесь околеем, — стуча зубами, сказал один из оперативников. — Мы здесь уже полтора часа торчим. Пора бы…

— Тихо. Отставить разговоры! — сердито оборвал его Киноша.