Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зеки, пожалуйста, — попросила я, однако он продолжал меня целовать, да еще так крепко, и все пытался стащить с меня штаны, и мне стало трудно дышать, а он говорил:
— Ты мне так нравишься, Фрэнки, так мне нравишься. — И я начала погружаться глубоко в себя, чтобы стало тихо, а он спрашивал: — Ты хочешь это сделать? Мы можем это сделать? — Я же в это время погружалась на дно озера — своего тела, не покидая его, но погружаясь все глубже. А потом я… я не знаю, что я сделала потом. Но я вновь заполнила собою свое тело, моя кожа обтянула мою плоть, и я отпихнула Зеки от себя.
— Зеки, пожалуйста, — снова попросила я, — не надо. Хорошо? Пожалуйста, не делай этого. — И Зеки словно по щелчку опять стал тем странным маленьким мальчиком, с которым я познакомилась возле бассейна.
— Прости, — сказал он и снова заплакал, чего я вынести уже не могла. Пусть бы он плакал из-за чего-то другого, но только не из-за этого.
— Зеки! Пожалуйста. Слышишь? Все в порядке. Ты ничего не сделал. Ты не причинил мне вреда. Ты остановился, окей? Мы в порядке. Ты в порядке.
— Прости меня, пожалуйста, — сказал Зеки, но какая теперь разница? Это случилось, и в то же время вроде как не случилось, и теперь я ощущала себя в безопасности. Подумала, что все еще может быть по-прежнему. Не знала, что говорить и делать в данной ситуации.
— Окраина — это лачуги, и в них живут золотоискатели, — сказала я, а Зеки:
— Ох, Фрэнки, прости меня, пожалуйста.
А я:
— Заткнись. Окраина? Окраина? Лачуги, окей? Просто заткнись на секунду и дыши. Окраина — это лачуги, и в них живут золотоискатели. Мы — беглецы. Мы — беглецы, и закон по нам изголодался.
— Окей, — ответил он, — окей.
— Мы — беглецы, Зеки. Мы — беглецы. Мы — беглецы. Мы — беглецы, и закон по нам изголодался.
— Окей, — сказал Зеки покорно. — Окей, Фрэнки.
— Не перебивай. Окраина — это лачуги, и в них живут золотоискатели, — не унималась я.
Я произнесла это десять раз. Или двадцать? Не помню. Я не знала, как долго мы там простояли. Скоро мне надо было звонить маме, чтобы сообщить, что я еду домой, но сперва — найти таксофон. Я возвращаюсь в Коулфилд; ничего не изменилось. Если постоянно повторять слова про окраину и беглецов, ничего не изменится. Зеки не уйдет. Не причинит мне вреда. Не причинит вреда себе. Я повторила их еще раз. И еще раз. Зеки перестал плакать. Я повторяла их, пока он наконец не поднял на меня глаза и не установил со мной зрительный контакт. А я всё повторяла их, снова, снова и снова. Пока он не поймет, что я никогда не перестану их повторять. Что, пока мы живы, я никогда не перестану их повторять. И мы будем жить вечно. Так что это будет продолжаться вечно. Никогда не прекратится.
Я еще раз их повторила. И еще раз. Окраина — это лачуги, и в них живут золотоискатели. Мы — беглецы, и закон по нам изголодался. Я повторяю их и сейчас. И никогда не переставала их повторять.
Глава одиннадцатая
Ну как еще это могло закончиться? Я высадила Зеки, и он даже не попрощался. А когда я вошла в дом, мои братья сидели в гостиной, а мама ходила по комнате кругами с телефонной трубкой в руке и все спрашивала кого-то:
— Как серьезно ты пострадал?
— Что… что происходит? — поинтересовалась я.
— Ты не видела, когда ехала домой? — спросил Эндрю.
Я покачала головой, и Брайан рассказал мне, что отряд «Борцов с плакатами» окружил группу из пяти или шести подростков из нашей школы, занимавшихся расклейкой постеров. Ребята раскрасили лица, как Брэндон Ли в «Вóроне», и когда все эти пьяные мужики в оранжевых охотничьих бейсболках принялись им угрожать, Кейси Рэтчет швырнул бутылкой и попал в мистера Ферриса, владельца расположенного у шоссе магазина товаров для плавательных бассейнов, и вырубил его. А другой мужик, чья личность еще не установлена, выстрелил Кейси прямо в грудь. И Кейси умер.
— И что теперь? — спросила я, в шоке от услышанного.
— Блин, Фрэнки, Кейси Рэтчет умер, — ответил мне Чарли. — Мама разговаривает с Хобартом по телефону, потому что там сейчас дурдом у торгового комплекса. Все случилось на автостоянке у «Даймонд Коннекшн». Хобарт брал интервью у «Борцов с плакатами». Кто-то, наверно, повалил его и начал топтать, и теперь у него перелом ноги или типа того.
— Кейси Рэтчет? — переспросила я.
Кейси был невысокого роста, что не мешало ему серьезно заниматься скейтбордингом, попадать на страницы журнала «Трэшер»[48] и иметь спонсоров. Он провел весенние каникулы в Калифорнии, где снимал видео про скейтбординг. Когда Кейси был девятиклассником, его на время отстранили от занятий за то, что он выкрасил волосы в розовый цвет. Кроме того, он часто упоминался в полицейских сводках в связи с тем, что катался на скейтборде по частным территориям. Он ни разу со мной словом не перемолвился, но я всегда считала, что он крут, что ему предназначено покинуть Коулфилд и делать разные классные вещи. А теперь он мертв.
— Если бы кто сказал, что постер сделал Кейси Рэтчет, я бы поверил, — сказал Эндрю. — Это звучало бы правдоподобно. Помнишь, у него еще была футболка группы «Суисайдл Тенденсис»[49]?
— Так ты думаешь, постер сделал Кейси? — спросила я.
— Я говорю, что не удивился бы, если бы выяснилось, что его сделал он, — пояснил Эндрю.
— Не уверен, что его вообще кто-то сделал, — предположил Брайан. — Не исключаю, что ЦРУ запустило его в качестве эксперимента по манипуляции сознанием. Посмотреть, что получится. Поэтому я всегда обходил эти постеры стороной, не хотел пропасть без вести в ходе операции каких-нибудь секретных правительственных спецназовцев.
— А я по-прежнему считаю, что слова взяты из песни; по-моему, я даже слышал ее раньше. — Сказав это, Чарли проскрипел, подделываясь под хеви-метал: — «ОКР-Р-РАИНА — это лачуги».
Прозвучало похоже на Эксла Роуза[50].
Мама закончила разговаривать по телефону и подбежала ко мне:
— Ты в порядке?
Я кивнула.
— Хобарт сломал ногу, в городе бог знает что творится. Мне нужно забрать его из травмпункта и отвезти домой. — Мама посмотрела на тройняшек. — Не покидайте дом. Будете охранять Фрэнки, ладно?
— Мама, — сказала я, — мне не надо, чтобы они меня охраняли.
— Вернусь через несколько часов, — сказала