Обстановка накалялась и на другом конце французской линии обороны, где Лартигю около 8.30 открыл артиллерийский огонь. 11-й корпус переместился на оставленный 5-м корпусом фланг. Как и баварцы, авангард 5-го корпуса, привлеченный шумом боя и наличием линии обороны французов вокруг Фрёшвийера, бросился туда как раз в тот момент, когда Лартигю уже готовил к стрельбе орудия. Четыре немецкие батареи, в полной готовности развернутые на склонах выше Гёнстета, тут же ответили беглым прицельным огнем, так ужаснувшим французов дальностью. К счастью, грунт размягчился вследствие прошедших недавно дождей, и взрыватели ударного действия многих немецких снарядов не сработали, но уже буквально несколько минут спустя орудия французов умолкли, и на поле боя доминировала артиллерия немцев. И в 8.30 утра, хотя в самом Вёрте и царило спокойствие, с севера и с юга доносился грохот интенсивного артогня, отчего не на шутку встревожился начальник штаба 5-го корпуса, поскольку бой этот вполне мог обернуться полномасштабной атакой его фланга. У него не было намерений самому начинать атаку, но чтобы припечатать к земле французский центр и удержать Мак-Магона от атаки, он приказал артиллерии 5-го корпуса открыть огонь. 14 батарей, развернувшись на север и на юг от главной дороги, в 9.30 открыли огонь по позициям французов. Им попытались ответить лишь две французские батареи, но их огонь был настолько неточен и неэффективен, что им тут же приказали прекратить стрельбу и не тратить попусту боеприпасы, а приберечь их на будущее.

К этому времени командующий 5-м корпусом подошел к батарее. Генерал фон Кирхбах был одним из самых несдержанных прусских командующих. Двумя днями ранее он был ранен, сам пойдя в атаку на Гайсберг, и до сих пор не мог сесть на лошадь. Однако это ничуть не охладило его боевой пыл. Волнующий грохот его артиллерии, урон, явно наносимый ею французам, ободряющий треск выстрелов на флангах – все это возбуждало генерала. Он велел своим пехотинцам начать атаку, те должны были не только овладеть Вёртом, но и «высотами за его пределами». Одновременно авангард пехоты 11-го корпуса, вдохновленный успехом своих стрелков, бросился в атаку через речку у Гёнстета. К 10 часам, без соответствующих приказов штаба армии, без необходимости обороняться от наступавших французов, три корпуса, то есть больше половины сил 3-й армии, неожиданно оказались вовлечены в сражение.

Французы уже заняли позиции в ходе предыдущих боестолкновений с пруссаками тремя часами ранее. Командиры дивизий расположили части в лесах и виноградниках, как обычно, двумя линиями и под прикрытием застрельщиков и с подразделениями резерва поблизости в тылу. На левом фланге позиции Дюкро прекрасно подходили для сдерживания баварцев, Рауль контролировал склоны между Фрёшвийером и Вёртом, даже Лартигю, разместивший своих бойцов разреженной линией у восточного края Нидервальдского леса, сумел отразить первые попытки 11-го корпуса перейти речку, а кавалерийские подразделения генерала Боннемана и части дивизий Дуэ и Дюмениля составили весьма внушительный резерв. Таким образом, французские войска не только имели возможность удержать позиции, но и в результате предпринятых последовательных контратак быстро оттеснили немцев назад на склонах и за реку. Ни баварцы, ни пруссаки не смогли устоять в штыковых атаках зуавов Мак-Магона. В полдень позициям французов ничто не угрожало.

Как раз немцы почувствовали себя под угрозой. Командующий в Вёрте передал срочные приказы Кирхбаху выслать подкрепление, и Кирхбах пока что имел в запасе дивизию. Правда, ему запретили ею воспользоваться. Кронпринц и Блюменталь в ставке в Сельсе с недоумением и недовольством услышали шум сражения на фронте 5-го корпуса, и шум этот усиливался начиная с рассвета. Тут же Кирхбаху был отправлен сформулированный в категоричной форме приказ, предписывавший командующему «выйти из боя и избегать всего, что могло бы вызвать новый». Но этот приказ ко времени поступления утратил силу, ибо не учитывал сменившуюся обстановку. Немцы слишком втянулись в сражение, чтобы просто взять и выйти из него, и Кирхбах сделал вид, что вообще не понял, о чем шла речь в приказе вышестоящего начальства. Он приказал баварцам на правом фланге усилить натиск. От командующего 11-м корпусом на левом фланге последовали заверения в том, что поддержка непременно будет оказана; таким образом, Кирхбах отправил в ставку командующему армией хотя и почтительное, но все же достаточно жесткое донесение, после чего в надежде на скорый и благоприятный исход сражения решил ввести в бой и силы резерва.

5-й корпус, вероятно, смял бы позиции французов выше Вёрта, но на фронте 11-го корпуса ситуация была еще более многообещающей. Лартигю с тревогой взирал на надвигавшиеся с востока на его истончившуюся линию обороны колонны и предупредил Мак-Магона о растущей угрозе. Мак-Магон ничем помочь не мог – Лартигю обязан был выстоять и приложить все усилия для этого даже в наихудшей ситуации, однако в этом случае он мог рассчитывать на бригаду кирасиров генерала Мишеля. Но к полудню фон Бозе собрал фактически весь свой корпус вокруг Гёнстета, и французы видели «черный рой пруссаков, устремившихся с гёнстетского моста… От этого муравейника, как будто по волшебству, отпочковались колонны, быстро перестроившиеся в безукоризненный боевой порядок». Правое крыло, овладев Нидервальдским лесом, где ему не угрожал ружейный огонь французов, оттеснило противника обратно на холм, левое крыло атаковало Морброн, откуда две роты французов предпочли убраться подобру-поздорову, едва завидев врага, и продолжило атаку уже за Морброном. Заметив это, Лартигю бросил в атаку кавалерию.

Лартигю понял, что его единственной надеждой удержать позиции станет перемещение линии обороны с востока на запад вдоль южной опушки Нидервальдского леса. Поэтому целью введения в бой кавалерии было не отбить у противника Морброн, а сдержать немцев, пока его пехота не доберется по склонам до своих новых позиций. Никто из французских командующих не тешил себя иллюзиями относительно опасности этого маневра, но начальник штаба Лартигю заявил, что иного выхода для спасения дивизии не было, и всем пришлось с этим согласиться. Бригада Мишеля устремилась вниз по склонам к Морброну с решимостью, перед которой, казалось, рассеянной и едва переводившей дух прусской пехоте не устоять. Однако приблизившись к деревне, кавалеристы наткнулись на преграды – виноградники, стены, деревья, – из-за которых пруссаки обрушили на них интенсивный и меткий огонь. Артиллерийский огонь из-за реки пробивал бреши в боевых порядках наступавших конников. Добравшиеся до деревни эскадроны оказались в ловушке – улица была забаррикадирована с обеих сторон, а из окон пруссаки хладнокровно в упор расстреливали конницу. По завершении сражения улица оказалась настолько забита убитыми лошадьми и телами всадников, что любая попытка пробраться по ней была обречена на провал. Остальные эскадроны попытались с двух сторон обойти деревню, но попали под винтовочный огонь пруссаков, либо были окружены прусской конницей, либо просто бесславно отступили на исходный рубеж. В ходе этого сражения было уничтожено девять эскадронов французов, но весьма сомнительно, что пал хотя бы один прусский пехотинец.

Было уже около 14 часов. Часом ранее кронпринц прибыл на поле битвы выяснить, почему шум сражения не затих согласно его распоряжению, а, напротив, усилился, и, узнав, что Кирхбах передал 5-й корпус без надежды на возврат, кронпринц, изучив обстановку, все же попытался придать сражению хоть какую-то форму. Резервов на центральном участке уже не оставалось: в случае разгрома пехоты Кирхбаха пришлось бы для отражения контратаки положиться на свою артиллерию. Но все оставшиеся у него армейские корпуса располагались в пределах досягаемости. Вызвали генерала фон дер Танна, чтобы тот переместил баварский корпус на правый фланг Кирхбаха. Генерал Вердер уже послал вюртембергскую дивизию на левый фланг фон Бозе, и французам теперь грозило угодить в клещи между двумя группировками сил по 40 000 человек каждая. Этот план разработали в штабе армии, и соответствующие приказы были разосланы командующим корпусами. Но план не сработал. Его успех исключался вследствие непредсказуемости событий на войне.