награду?

– Ты знаешь, – усмехнулся он.

Лала покраснела.

– Нет, что-то другое, заинька, – мягко проговорила она.– Хочешь, платьице сменю, на какое-нибудь особенно романтичное? Можно даже юбочку покороче. Всё равно никто не увидит кроме тебя.

– Хочу, – искренне признался Рун. – Люблю, как ты меняешь платья. Это прямо услада для глаз каждый раз.

– Ну такой ты милый, – порадовалась Лала сквозь накатывающуюся сонливость.

Так и заснула, бесконечно счастливая, улыбаясь во всю ширь личика.

***

Лала потянулась сладко с грацией кошечки, открыла глазки. Посмотрела на Руна, сияя ослепительно.

– Доброе утро, суженый мой, – произнесла она приветливо довольным голоском.

– Вообще-то вечер скоро, – с юмором заметил Рун.

– Ой, правда. Давно ты пробудился, любовь моя?

– Да я и не спал.

– А что ты делал?

– А вот догадайся.

Лала уставилась на него с очаровательным недоумением.

– Хм… на меня любовался?

– Ага. Что же ещё. Да обнимал понежнее да понадёжнее.

– Ах вот почему я такая, – озарилась пониманием Лала, продолжая сиять лучезарно. – Когда ты спишь, Рун, магии поменьше, чем когда нет. Так сладко спалось… словно медок лился на сердечко, в сны проникая.

– Ну, я рад.

– Между прочим, Рун, ты с первого дня давал мне магию даже когда спал, – припомнила Лала. – Мне интересно, как так может быть? Так сильно сразу полюбилась? Или жалел меня? Или что?

– Не знаю… беспокоился о тебе. Переживал, что обидел, когда поймал. Трудно сказать. Но точно не любил. Не влюблён был.

– Ну вот, – изобразила великое разочарование Лала, что выглядело комично при столь счастливом блеске очей. – Я думала, я вмиг могу в себя влюбить.

– Я гнал тебя домой вообще-то, – улыбнулся он весело. – Да и ты, по-моему, сначала не сильно-то старалась меня влюбить. Проклятьями грозила.

– А нечего было под юбочку пытаться заглядывать.

– Я не пытался.

– А вот и пытался, – игриво заявила она. – Говорил «лети-ка, Лала, вверх».

– А вот и нет, – рассмеялся он её хорошему настроению.

– А вот и да, – она тоже рассмеялась, и вдруг обхватила его ласково ручками. – Вот я тебя поймала.

– В сети своей красоты?

– Да, – подтвердила она довольно. – Налюбовался хоть ты на меня, Рун?

– Нет, – вздохнул он с полушутливым добродушным сожалением, и добавил уже вполне серьёзно. – Это невозможно.

– Ну такой ты милый, – порадовалась Лала, сияя улыбкой счастья бесконечного. – Так бы и расцеловала тебя, жених мой.

– Дак я не против, – оживился Рун, притворившись исполненным пылких ожиданий.

Лала лишь снова залилась тихим смехом, лучась чувствами приязненными.

– Котик, давай не вставать сегодня, – предложила она умиротворённо. – Ну, только на покушать прервёмся вечерком. Всё равно дождик за окном, я слышу. Будем лежать в кроватке и наслаждаться друг дружкой. И отдыхать.

– Боюсь, это не выйдет, – усмехнулся Рун не без доли смущения на физиономии. – Итак еле вылежал, не хотел потревожить твой сон. У людей, Лала, бывают нужды. Особые. Вот сейчас как раз такой случай.

– Чтож, значит встанем ненадолго.

– И, между прочим, ты обещала платьице сменить. В награду мне, – напомнил он.

– Ох, верно. Чуточку запамятовала. Тогда пол часика ещё потом полежим. И после платьице, – попросила Лала со всей своей девичьей нежностью. – В кроватке так приятно. Тепло, удобненько. Уютно.

– Как пожелаешь, ласточка моя, – отозвался он любяще, погладив её пальчики.

– Но мы обязательно встанем, мой хороший. Платьице это святое. Я и сама хочу тебя порадовать, – заверила Лала.

Рун свесил ноги с края кровати, сел.

– Ты запрись на засов, – молвил он. – Я приду, постучу три раза и скажу, что это я.

– Нет, заинька, я с тобой. Боязно одной, – возразила Лала.

– На засове чего бояться? – попытался убедить её Рун. – Да и неловко, Лала, чтобы ты со мной шла, когда… нужда.

– Нет, милый, не хочу разлучаться, – мягко но непоколебимо продолжала стоять на своём Лала. – Я отойду чуть в сторонку там, где… Вот.

– Ну хорошо, – сдался он, и улыбнулся. – Бедная, никак не можешь от Руна оторваться.

– Могу. Но не хочу, – разулыбалась она в ответ. – Сколько нам ещё осталось быть вместе. Хочу наслаждаться каждой минуточкой.

Вскоре они вышли из комнаты в узкий коридор, направившись в харчевню. Рун не знал, где тут уборная, нужно было сначала спросить у хозяев. И едва они проделали несколько шагов, как одна из соседних дверей распахнулась, и оттуда появился уже знакомый бородатый мужик-крестьянин. Тот, что коня двужильного загадывал.

– О, это ты там, в той комнате? – состроил он озадаченную мину на лице.

– Ага, – кивнул Рун на ходу.

– Постой, парень, поговорить надо, – произнёс мужик таким тоном, словно имеет важное дело.

Но какое может быть важно дело к тебе у чужого человека? Особенно, когда ты ничего не представляющий из себя деревенский юноша. Очевидно никакого, кому как не изгою сие отчётливо понимать. Это либо какой-то подвох, либо недоразумение. Либо желание предъявить очередные необоснованные претензии.

– Мне как бы… некогда, – вежливо отказался от беседы Рун, чувствуя, что и правда… сильно пожимает время уже.

– Да я недолго, – проявил настойчивость мужик.

Рун остановился, вынуждая сделать то же самое и Лалу. Она тут же прислонилась к нему плечиком.

– Вот что, – мужик потеребил бороду, подбирая слова. – Ты не знаешь, как выводить клопов?

– Клопов? – изумился Рун. – Нет.

Он отправился дальше, потянув Лалу за ручку.

– Да постой ты, торопыга, – мужик пошёл вслед за ним. – Я же не просто так. Я заплачу.

– Я в жизни ни одного клопа не видывал, – поведал Рун, не сбавляя шаг.

– Так в том-то и дело. Я тоже не хочу их видеть. Я серебром заплачу.

Рун вздохнул. Сумасшедший человек.

– Вы наверное очень богаты, дяденька, коли можете серебром платить за такую ерунду, – пожал он плечами, открывая дверь в харчевню. – Я бы согласился, если бы знал, как их выводить. Жаль, не знаю.

– Эх ты, – разочаровано бросил мужик, кажется всё же смирившись с отказом.

В харчевне было относительно многолюдно. Всё так же в камине лениво горели дрова, всё так же пасмурные небеса делали освещение полусумрачным. Слышались размеренное побрякивание ложек о тарелки, тихие звуки речей. Народ неторопливо поглощал пищу, заодно укрываясь от непогоды. Люд был всё новый, незнакомый, никого из прежних посетителей уже не осталось.

– Не смотри на столы, Лала, там мясо едят, – озабоченно предупредил Рун.

– Хорошо, – шепнула Лала со смесью лёгкого огорчения и испуга.

Они подошли к прилавку, за которым, как и прежде, скучал мужичок в жилетке, хозяин заведения.

– Дяденька, а где у вас уборная? – чуть сконфуженно осведомился Рун.

– А что, Вая не показала? – выразил недоумение мужичок.

– Я не спрашивал. Не догадался. Впервые на постоялом дворе, – объяснил Рун.

– Минуту потерпишь? – доброжелательно