– Дурят тебя, дружище, – весело обратился к хозяину заведения незнакомец в плаще. – Я в магии не новичок. Изгонять клопов, да ещё и отрядами… Это безумие. Нету таких заклинаний. А уж юноша-плебей безвестный – великий колдун, это смешно.

– Чем докажете, что это правда? – поинтересовался хозяин заведения у бородача. – А то вдруг просто ищете способ поесть задарма.

– А я докажу, – уверенно заявил бородач. – Тот отряд клопов, что шёл по потолку, остановился. Он и сейчас там сидит. То ли спят, то ли… не знаю. Но сидят, строем, ровнёхонькой цепочкой.

Народ сразу повскакивал с лавок.

– Зим! – громко крикнул хозяин заведения.

Из дверей кухни сейчас же прибежал худощавый паренёк лет шестнадцати.

– Звали, отец?

– Постой здесь, отлучиться надо, – велел ему хозяин заведения.

Он, и остальной люд за ним, отправились в коридор. Ввалились толпой, уставившись вверх. И оторопели. Застыли как вкопанные, в немом изумлении. На потолке и частью на стене, растянувшись в цепь, сидели клопы. И мало того, что цепь была ровной, с промежутками на длину указательного пальца, так ещё и выстроилась насекомые в ней строго по размеру: сначала самые крупные, потом поменьше, следом ещё поменьше, в хвосте совсем махонькие.

– Чтож, – озадаченно проговорил хозяин заведения. – С меня бесплатный ужин на двоих.

– И от меня кувшин вина поставь ему, – задумчиво произнёс мужчина в плаще. – Был неправ. Надо же.

– Вот спасибо, добрый человек, – порадовался бородач.

– И комнату мне. На три дня. Соседнюю, если можно, – попросил мужчина в плаще. – Пожалуй, я у вас тут подзадержусь.

***

– Ох, Лала, приспичило же тебе прямо по дороге обниматься, – посетовал Рун добродушно, закрыв на засов дверь комнаты. – Будут думать теперь, что я в уборной столько просидел.

– Соскучилась, – улыбнулась Лала, лучась теплом. – Не могу долго без тебя.

– А я без тебя, – одарил он её ответной счастливой улыбкой. – Милая, а что, когда мы обнимаемся, я тоже как бы незначим? Шла… хозяйка, и на нас даже не взглянула.

– Нет, заинька, ты значим. Незначимо то, что ты делаешь со мной, – объяснила Лала. – Тебя видят, но не придают значения твоим действиям. Для людей я нечто неважное, на чём невозможно задержать внимание. Они вроде бы и осознают, что ты с девушкой, что обнимаешь её. Но осознают сие словно в полузабытьи, причём как нечто… глубоко им безразличное. Это сложная магия, трудна для понимания. Я её чувствую, потому и понимаю. Когда мы обнимаемся, и кто-то проходит рядом, то ежели у него есть до тебя какая-то нужда, он заговорит с тобой, будто ты сейчас один. Однако он будет осознавать, насколько ты занят, и реагировать на это. Например, коли мы ведём меж собой беседу, он не станет перебивать, дождётся паузы в ней или окончания фразы. Не прервёт нас на полуслове. Ни тебя, ни меня. А вот ежели ты сейчас человеку не нужен, тогда он сочтёт, что ты чем-то очень занят, и пройдёт мимо. Не станет отвлекать. Особенно, коли он чужой, не друг и не родственник. Примерно вот так.

– Понятно.

– Я лишь предметы могу делать как бы незначимыми, – продолжила Лала. – Я бы могла прямо из рук у человека взять вещь, и он сразу бы потерял её из виду, и забыл про неё, если она сейчас ему не нужна, или принялся бы искать, если нужна. Но не нашёл бы, держи я её даже хоть перед самым его носом.

– Ловко, – подивился Рун. – Вот воры позавидовали бы такой способности.

– Львёнок, ты не заметил, когда мы возвращались через харчевню, все словно замолчали и на тебя смотрели? – с нотками недоумения и озабоченности в голоске спросила Лала.

– Нет, – отрицательно покачал он головой. – Когда ты рядом, трудно что-то замечать. Я замечаю только тебя.

Это не был комплимент. Это было сказано очень искренне, прозвучав почти как признание в любви. Лала засияла ещё ярче.

– Ой, спасибо, мой хороший. Мне очень приятно.

– Главное, что не на тебя смотрели, – добавил Рун. – На меня… Показалось тебе наверное, солнышко. Чего на меня смотреть, на мне узоров нет и цветы не растут. Ну что, полежим пол часика, и потом получу свою награду, тебя в новом платье?

– Нет, сперва сменю, а потом в кроватку. Ты более пылкий, как платьица меняю, приятней так будет. Опять головушка начнёт кружиться, – мечтательно произнесла Лала.

– Ну, я согласен, – порадовался Рун. – Выйти мне?

– Зачем? – удивилась Лала.

– Тут проще, чем в лесу, можно закрыться, и переодевайся сколько хочешь, – пожал он плечами.

– А ты будешь томиться в коридорчике? К чему всё это? – с ласковым непониманием молвила она. – Я не настолько жестокая. Ты же не станешь подглядывать? Я тебе верю, славный мой. Или у тебя какие-то дела?

– Да нет, какие у меня могут быть дела, – ответил Рун. – Доплатить за комнату только, но это проще позже сделать, как ужинать пойдём.

– Тогда оставайся, – мягко попросила Лала. – Мне спокойнее и приятнее, когда ты рядом. И беседы вести можно.

– Мне тоже так приятнее, – улыбнулся Рун. Шагнул к ней и прижал к себе.

– Уже соскучился? – поиронизировала она довольно.

– Ага. Страх как, – признался он.

– Я тоже. Очень, – проговорила Лала теплотой исполнено.

Они постояли так немножко в тишине, согревая друг дружку.

– Эх, Лала, – посетовал Рун с сожалением. – Ты слыхала? Вот же засада. Лорды, маги, все ломанулись туда, где мы были. К барону. А мы ушли. Вот остались бы… И искать никого бы не пришлось. И по лесам шататься. Да уж.

– Зато у нас дивное свидание было на озерце так долго, суженый мой, – напомнила Лала. – Это стоило всего. Если бы мы не пошли, этого бы не произошло меж нами. Не случилось бы клятв верности. А ещё я стала достаточно могучей. И ты столько ночечек был мой. И деньков. Только мой. Я не жалею ни о чём.

– Я тоже не жалею. О том, что было, – поведал Рун. – Но я жалею о том, что ждёт. Прямо даже и не знаю, как быть. Шли к лорду. А его нет. Он уехал туда, где мы были. Шли к магам. А многие из них тоже ныне там.

– Многие это ведь не все, любимый, – поделилась мыслью Лала. – Сходим к магам в обитель, раз лорд уехал. Теперь не надо выбирать, куда идти. Тем более, нам же книжки магов нужны, а не сами они. Их библиотека. Чтобы про камушек чар узнать. Я боюсь магам открываться. Чем больше людей узнает о моём проклятии… тем в большей опасности будем