едва ли его положение в Делосском союзе можно назвать привилегированным. Во-первых, Фаселида не добровольно вступила в Делосский союз, но фактически была завоевана Кимоном. Во-вторых с самого начала своего вхождения в Делосскую симмахию фаселиты обязаны были платить форос в казну, в то время как привилегированные союзники Афин поставляли в союзный флот корабли. И в последующие времена Фаселида оставалась в числе тех союзников, которые платили налог.

Итак, рассмотренный нами договор между Афинами и Фаселидой, несомненно, являлся важной вехой в трансформации симмахии в Афинский морской союз. Он показывает, что политика Афин в отношении союзников не была прямолинейной. Укрепляя свое господство в союзе, афиняне обязаны были позаботиться о мерах, в том числе и юридических, которые бы способствовали извлечению союзниками выгоды экономического и политического характера от членства в союзе и побуждали их сохранять верность. Вместе с тем договор свидетельствует о стремлении афинян к урегулированию межполисных судебных дел не только между Афинами и городами союза, но и между самими союзниками.

Сравнивая текст договора с тем, что нам известно из античной традиции о значении суда в Афинской державе, можно обнаружить тенденцию, которую претерпели судебные отношения афинян с союзниками по мере трансформации Делосской симмахии в Афинский морской союз и его дальнейшей эволюции в Афинскую империю. Если вначале афиняне, регулируя межполисные отношения и судебные дела, не вмешивались в юрисдикцию союзных полисов, то впоследствии, как вытекает из сообщения Фукидида (Thuc., I, 77) и «Афинской политии» Псевдо-Ксенофонта (Ps.-Xen. Ath. Pol., 1, 16—18), они все более старались использовать суды как важный инструмент контроля над союзными полисами. Гезихий, комментируя выражение άπό συμβολών δικάζειν, говорит: «Афиняне судили подвластных союзников (τοις ύπηκόοις άπό συμβολών). И это было тяжело».

Таким образом, важные победы над персами, укрепление афинской гегемонии в Эгеиде и Малой Азии, трансформация Делосской симмахии в Афинский морской союз и обусловленный этим рост самосознания, политической активности афинского полиса подрывали основу господствовавшей в рассматриваемый период идеи афинско-спартанского дуализма, способствовали росту противоречий между Спартой и Афинами и нагнетанию враждебных отношений между ними.

2. Позиция Спарты в Греции в 70—60 гг. V в. до н. э.

Позиция Спарты в 70—60-е гг. V в. до н. э. отличалась нестабильностью. Во-первых, в 479—478 гг. до н. э. лакедемонянам не удалось добиться осуществления наказания тех эллинов, которые выступали на стороне персов, и упрочения своего господства в Элладе из-за решительного сопротивления Афин и, возможно, неблаговидных поступков царя Леотихида. Во-вторых, действия Павсания и образование Делосской симмахии во главе с Афинами привели к обострению внутриполитических противоречий в Спарте, а также к потере ею руководства эллинским флотом и реальной гегемонии в Элладе. В-третьих, с изгнанием Леотихида и наказанием Павсания в Спарте окрепли позиции консервативных сил во главе с эфора-том и герусией. В это время правящие круги Спарты, сохраняя дружбу с Афинами и поддерживая тесные отношения с афинской аристократией во главе с Кимоном, отказываются от осуществления активной общегреческой политики. Спарта не принимала участия в продолжении военных действий против персов, оставила планы расширения своего влияния в центральной и северной Греции. В-четвертых, полоса внешнеполитических неудач негативно сказалась и на спартанском лидерстве в Пелопоннесском союзе, где, как показывают данные источников, активизировались сепаратистские настроения.

Политические процессы, совершавшиеся в Аргосе, Элиде, аркадских городах, подрывали стабильность и традиционализм спартанского господства в Пелопоннесе. Усилению нестабильности и сепаратизма, бесспорно, способствовала и целенаправленная деятельность Фемистокла, изгнанного в конце 70-х гг. V в. до н. э. из Афин с помощью остракизма и поселившегося в Аргосе, который был старым соперником Спарты в Пелопоннесе. Живя в Аргосе, Фемистокл, как сообщает Фукидид, посещал и другие места Пелопоннеса (Thuc., I, 135, 3).

Поэтому, используя все имеющиеся источники, рассмотрим особенности антиспартанского движения и проанализируем действия лакедемонян, направленные на укрепление своего господства в Пелопоннесском союзе.

Обычно антиспартанское движение связывают с именем Фемистокла, считая его главным виновником[143]. Едва ли это правильно. Фемистокл появился на Пелопоннесе, когда гегемония Спарты здесь уже начала колебаться и ситуация дестабилизировалась. Это подтверждают, по крайней мере, события в Аргосе и Аркадии.

После сокрушительного поражения, которое нанес Аргосу спартанский царь Клеомен[144], город постепенно оправился и перед началом Греко-персидских войн вновь стал проявлять активность (Hdt., VI, 84; 92). Спартанцы, боясь возможного сближения Аргоса с персами, безуспешно пытались привлечь его к Эллинскому союзу (Hdt., VII, 148—150). Рост агрессивной политики аргивян, претендовавших на господство в Пелопоннесе, приходится как раз на период после 479 г. до н. э. Это связывают с установлением тут демократического правления[145]. Для достижения своих целей аргивяне стремились объединить Арголиду и внести раскол в Пелопоннесский союз.

Наиболее слабыми звеньями в Пелопоннесском союзе были города Аркадии и Элида. В Аркадии с начала V в. до н. э. стали все более усиливаться тенденции к объединению и созданию Аркадского союза, что доставляло больше всего хлопот Спарте, старавшейся не допустить в рамках Пелопоннесской лиги создания какого-либо объединения союзных городов между собой. В середине 70-х гг. V в. до н. э. наметился новый подъем антиспартанских настроений, приведший к восстанию Тегеи и выходу ее из Пелопоннесского союза. Это восстание было связано с синойкизмом Тегеи и победой в ней демократического правления (Strab., VIII, 3, 2; Polyaen., II, 10, З)[146]. Аргос, возможно, не без участия Фемистокла, заключил союз с Тегеей (Hdt., IX, 35, 2; Paus., III, 11, 7; Strab., VIII, 6, 19). В это же время с помощью аргивян были осуществлены синойкизм и случилась победа демократии в Мантинее (Strab., VIII, 3, 2; ср.: Xen. Hell., V, 2, 7; Diod., XV, 5, 4; для конституции Мантинеи см.: Thuc., V, 29, 1; Arist. Pol., VI, 2, 2, p. 1318 в 21)[147]. Антиспартанские настроения в Мантинее стали проявляться уже накануне Платейской битвы (Hdt., IX, 77).

Элида была для лакедемонян не менее ценным союзником, чем Коринф. Богатая сельскохозяйственная страна, она распоряжалась сокровищами храма Зевса Олимпийского и располагала большими денежными средствами. Однако в силу своего значения общегреческого Олимпийского центра она была открыта для внешних влияний и в ней, как и в Мантинее, уже в конце Греко-персидских войн обнаружились антиспартанские настроения среди определенной части граждан (Hdt., IX, 77). Поэтому не случайно, что Элида, подобно городам Аркадии, оказалась вовлечена в антиспартанское демократическое движение, во главе которого стоял Аргос. Вероятно, во второй половине 70-х гг. V в. до н. э. в Элиде установилось демократическое правление[148]. Источники свидетельствуют, что уже