в 472 г. до н. э. число элланодиков выросло до 10 человек, причем каждый из них избирался от одной из 10 территориальных фил, которые также были организованы в это время. Очевидно, в качестве образца для своей конституции элейцы использовали модель афинской демократии. Вместе с тем необходимо учитывать и активную антиспартанскую деятельность Фемистокла, который оказывал помощь своим друзьям демократам как в Аркадии, так и в Элиде. Победа демократии в Элиде тесно связана с синойкизмом элейских общин, объединившихся в одно государство (Hdt., IV, 148, 4; Diod., XI, 54, 1; Strab., VIII, 3, 2).

Внутренние преобразования в Элиде вдохнули новую жизнь и сделали элейцев более активными в области внешней политики. Данные античной традиции свидетельствуют о том, что победившие элейские демократы начали расширять территорию Элиды на юг до границ Мессении, стремясь покорить Трифилию. В это время наметилось сближение Элиды с Аргосом и аркадскими городами. Так сложилась антиспартанская коалиция, возглавляемая Аргосом.. Активную роль в ее создании, по-видимому, сыграл и Фемистокл. Правда, Афины, где господствующее положение находилось в руках консервативно-аристократических кругов во главе с Кимоном, отмежевались от действий Фемистокла и не вмешивались в дела Пелопоннеса. Более того, они вместе с лакедемонянами преследовали Фемистокла и заставили его, покинув пределы Пелопоннеса, искать убежище в Персии.

В сложившейся ситуации лакедемоняне применяли в отношении к восставшим союзникам насильственные меры так же, как и афиняне в Делосской симмахии (ср.: Thuc., I, 76, 1). Это лишний раз подчеркивает общность черт гегемониальных симмахий Пелопоннесского и Делосского союзов, лидеры которых — Спарта и Афины в целях сохранения и укрепления своего господства осуществляли в отношении своих союзников великодержавную имперскую политику. Совершив в конце 70-х гг. V в. до н. э. нападение на Тегею, лакедемоняне нанесли поражение объединенному войску тегеян и аргосцев (Hdt., IX, 35; Paus., III, 11, 7; Polyaen., II, 10, 3; Simon, fr. 122)[149]. Участвовали ли в этом сражении и другие члены антиспартанской коалиции, такие как Элида и Мантинея, не известно. Однако эта победа Спарты не стабилизировала ее положение в Пелопоннесе. Вскоре против Спарты восстали все аркадские города, кроме Мантинеи. В середине 60-х гг. V в. до н. э. лакедемоняне нанесли сокрушительное поражение восставшим в битве у Дипеи (Hdt., IX, 35; Paus., III, 4, 7; VIII, 8, 6; Isocr., VI, 99; Polyaen., I, 41, 1; ср.: Diod., XI, 65, 4)[150]. После этих побед положение Спарты в Пелопоннесе несколько укрепилось. Ей удалось предотвратить раскол в Пелоннесской лиге и расстроить антиспартанскую коалицию. Элида и Мантинея, хотя и имели демократический строй, остались членами Пелопоннесского союза. Однако их отношения с лакедемонянами носили достаточно натянутый характер. Не случайно, что после Никиева мира они вновь вошли в антиспартанскую коалицию, возглавляемую Аргосом и Афинами (Thuc., V, 29, 1; 31, 1 sqq.). Так что утверждение исследователей, что Элида и Мантинея оставались верными союзниками Спарты, отчасти преувеличено. Неспокойным оставалось положение и в остальной Аркадии; в частности, тегеаты после поражения, которое они дважды терпели от Спарты, помогали аргивянам (Strab., VIII, 6, 19).

Аргос, подчинив своему господству значительную часть Арголиды, стал сильным соперником Спарты. В этой ситуации дальнейшее пребывание Фемистокла в Пелопоннесе чревато было для Спарты опасными последствиями. Поэтому лакедемоняне потребовали от афинян устроить суд над Фемистоклом (Diod., XI, 55, 4—8; ср.: Diod., 54. 2-5; Plut. Them., 23). Выдвигая это требование, обусловленное уже давно установившимися связями между олигархической группой эфоров и геронтов и аристократическими кругами Афин, лакедемоняне не ограничивались только выступлением против Фемистокла. Они, возможно, хотели возродить Эллинский союз и напомнить афинянам и их союзникам о своем могуществе. Для консерваторов в Афинах Фемистокл был врагом номер один, так что они с готовностью откликнулись на требование лакедемонян. Вместе с тем семена антиспартанской вражды, посеянные Фемистоклом, попали на благодатную почву и дали свои всходы.

Как уже отмечалось выше, ко второй половине 60-х гг. V в. до н. э. в Афинах выросли политическая активность и влияние радикальных слоев афинского демоса, демократические лидеры которых, унаследовав идеи Фемистокла, стремились к более решительному преодолению консервативных традиций во внутренней и внешней политике, сковывавших дальнейшее развитие афинской демократии и укрепление афинского могущества. Стали усиливаться антиспартанские настроения, и раздавались голоса о необходимости разрыва отношений с лакедемонянами и борьбы за утверждение афинского господства в материковой Греции. В Спарте в рассматриваемое время также обнаружились тенденции к изменению характера ее внешней политики. Это было обусловлено укреплением позиции лакедемонян в Пелопоннесе и Пелопоннесском союзе и стремлением их противодействовать растущему могуществу афинян. Первым актом такого сопротивления, вероятно, и были тайные переговоры лакедемонян с восставшими фасосцами (Thuc., I, 101, 2). Но дальнейший рост внешнеполитической активности Спарты был прерван разрушительным землетрясением и так называемой третьей Мессенской войной.

3. Третья Мессенская война и разрыв афинско-спартанских отношений

Спарта была одним из государств Эллады, владевшим огромным количеством рабов, во много раз превосходившим число свободных граждан (Hdt., IX, 28). В то время как в других греческих полисах рабы доставлялись извне и потому рабство было гетерогенным, в Спарте рабы были местного происхождения и говорили на одном языке. Спартанская илотия, как уже отмечалось, возникла в результате завоевания спартиатами соседних территорий, сначала в Лаконике, а затем в Мессении, и была своеобразным разрешением социального кризиса, прежде всего земельного «голода». Став обладателем огромного количества рабов, спартанское государство должно было считаться с тем, что они были относительно организованы. Приписанные государством к определенным спартанским наделам, они жили отдельными поселками, и спартиаты должны были всегда быть готовыми пресечь поднимавшиеся среди илотов мятежи. Поэтому политика Спарты в Пелопоннесе предусматривала не только утверждение спартанской гегемонии, но и недопущение восстаний илотов. Положение лакедемонян было всегда критическим, когда нарушалось единство Пелопоннесского союза. Прочность Пелопонесской лиги и непоколебимость в ней спартанской гегемонии гарантировали полное подчинение илотов. Поэтому пассивность или активность внешней политики Спарты зависела главным образом от ее положения в Пелопоннесе.

Положение илотов в государстве лакедемонян в некоторых аспектах было более тяжелым, чем положение рабов в других греческих полисах. Огромное число илотов и их способность быстрого объединения против господ побуждала Спарту к жестокому обращению с ними, вплоть до физического уничтожения наиболее мятежных среди них (так называемые криптии). Именно поэтому, а также ввиду специфического положения илотов (их этническая общность, совместная территория проживания, самостоятельное ведение хозяйства, сознание принадлежности к эллинам) нигде в Греции, кроме Пелопоннеса, в архаический и классический периоды не известны такие грандиозные восстания рабов, которые по своим масштабам