шнуровки и стянула с вездехода брезентовый чехол, потом отвинтила заглушку, сунула пистолет шланга в горловину топливного бака и включила насос. Запахло соляркой. Она наполнила основной бак под пробку и перешла к запасному с противоположной стороны. Дело продвигалось медленно. Большую часть работы выполняла здоровая правая рука. Левая превратилась в сплошной обнаженный нерв. До нее было невозможно дотронуться. Сделать очередной укол или принять чудо-таблетки? Нет, нельзя. Сильное обезболивающее имеет неприятный побочный эффект: тормозит реакцию и вызывает сонливость, а Линн итак похожа на вареную курицу. Тогда как насчет «эликсира бодрости»? Еще одна дерьмовая идея. Передозировка стимуляторами может вызвать тахикардию, пролапс легкого и даже сердечный приступ.

Она открыла грузовой люк на корме вездехода и начала перетаскивать из холодильника коробки с армейскими пайками, упаковки с таблетками, банки с мясными и овощными консервами, пакеты с сухим молоком и бутылки с питьевой водой. Все это добро она складывала на поддоны в задней части машины и крепила к бортам нейлоновой сеткой. Там же разместились оба вещмешка.

Винтовки Линн оставила на верстаке, возле двери.

Она дочиста выгребла содержимое двух стеллажей и решила, что этого должно хватить на первое время. Все равно в десантном отделении почти не осталось места, а там еще предстояло разместить пассажиров. Холодильная камера теперь просматривалась насквозь. У дальней стены лежали Сильвия Логит и Тина Харпер, похожие на свиные окорока, запакованные в зеленые вакуумные мешки. Сюда их перетащили еще днем. Пока трупов только два, если не считать пятерых ходоков у изгороди. Но Линн не сомневалась, что в ближайшие полчаса их станет гораздо больше. Если бы Сильвия осталась в живых, как бы она отнеслась к ее поступку? Наверное, вышибла бы ей мозги из своего хромированного револьвера. Или нет? Может и хорошо, что она не знает.

«Не зевай! Время уходит!»

Дополнительный бак наполнился, и колонка автоматически заблокировала подачу топлива. Линн отключила насос и освободила траки гусениц, измученная до такой степени, что валилась с ног под тяжестью собственного тела. Раненую руку словно поджаривали в печи. Когда она закончила с пластиковыми клиньями-упорами на полу, до взрыва станции оставалось меньше двадцати минут.

Странник приблизился к блоку «B» с юго-западной стороны. По какой-то неведомой причине эта часть периметра не освещалась прожекторами. Килар без труда преодолел колючую проволоку и вернулся на территорию станции.

Дикари собирались на границе пляжа и в глубине пустыни, напротив стартовой площадки. За дюнами пылали костры и плясали неясные тени. Странник понятия не имел, почему кочевники медлят с атакой. Похоже, они ждали какого-то критического момента: приказа вождя или знака свыше. Из пустыни подует ветер, сиизы начнут брачные игры, на небе вспыхнет определенное созвездие. Или старая ведьма пустит газы и трижды ударит в бубен. Кто их разберет!

«Ну и пусть себе ждут. Через четверть часа все здесь взлетит на воздух, и к тому времени мы должны убраться как можно дальше отсюда. Шевелись!»

Укушенное бедро опухло, правая нога была как резиновая. Жало впрыснуло под кожу парализующий яд, и эта отрава все еще находилась в его крови. Что если зараженные ткани начнут отмирать, вызывая гангрену? Паршиво, конечно… вообще-то пипец как паршиво! Но сейчас некогда об этом думать.

Дверь барака распахнулась, и некто одетый в строевую «песчанку» и легкий бронежилет с разгрузочной системой вышел наружу. Килар узнал Робинс Эйден.

Сержант медленно обвела взглядом двор, присмотрелась к плитам под ногами и решительно повернула в его сторону. Она держала наготове длинную винтовку с коробчатым магазином. Странник прижался к стене и задержал дыхание, готовый, если придется, обрушить на ее голову меч ходока. Он знал, что убьет ее без колебаний, но очень не хотел это делать. И отнюдь не из моральных соображений. Угрызения совести остались позади вместе с личностью Алексея. Ему необходимо вытащить Робинс со станции любой ценой, даже если для этого ее придется заковать в кандалы или тянуть за собой на аркане. Инстинкты Странника буквально кричали об этом. Сейчас Робинс Эйден представляла для него смертельную опасность, но в будущем без ее помощи он почти наверняка проиграет.

Двое образуют с тобой неразрывное единство, но прежде причинят боль.

Странник надеялся, что боль окажется не слишком сильной.

Робинс прошла так близко, что Килар при желании мог бы дотянуться до нее рукой. В каждом ее движении угадывались повадки бывалого охотника, крадущегося по теплому следу жертвы. Но этой ночью сержант преследовала не его. Странник догадывался, кого она ищет, и понял, что следует предпринять.

Робинс скользнула к приоткрытой двери в боковой стене пакгауза, отодвинула ее стволом винтовки и ненадолго исчезла из виду. В помещении за дверью вспыхнули ртутные лампы, и яркая полоса света пролегла через порог. Сердце Килара отчаянно колотилось. Он знал, что в двухстах метрах восточнее примерно в том же ритме тикает секундомер на панели аварийного уничтожения станции.

Робинс вышла наружу, передвигаясь совершенно бесшумно, с грацией и быстротой дикой кошки. Она изучила следы военных сапог, отпечатавшиеся в пыли перед самой дверью, а потом метнулась к третьему бараку. Странник заставил себя сосчитать до шестидесяти, отделился от стены и побежал следом.

Линн выдернула пластиковый клин из-под гусеницы, повернулась к двери, чтобы забрать с верстака оружие, и едва не вскрикнула от неожиданности. На пороге стояла Робинс в разгрузочном жилете с винтовкой наперевес. Сержант выглядела собранной и готовой к действию. От прежней меланхолии не осталось и следа. В глазах читалась отчаянная решимость, обычно свойственная людям, которым нечего терять.

— Так, — Робинс обежала взглядом гараж и кивнула, как будто нашла подтверждение собственным догадкам. — Так я и думала.

В первый момент Линн едва все не испортила. Она разом лишилась не только дара речи, но и способности думать. Лишь спустя несколько секунд к ней начало понемногу возвращаться самообладание. Она пыталась заранее просчитать развитие событий и всерьез размышляла об угрозе со стороны Робинс, но появление сержанта все равно застигло ее врасплох. Усталость постепенно накапливалась, лихорадка и боль забирали все больше сил. В какой-то момент Линн ослабила бдительность, а Робинс заподозрила неладное и отреагировала мгновенно. Несмотря на жестокий внутренний раздрай, ее боевые навыки по-прежнему работали безупречно. Кроме того,