из Зайсана. Лекарь обнадёжил, что зуд не усилится в прежней степени, а усталость сама начнёт проходить. Прибыл также новый казак, Телешов, взамен Павлова.

29 марта 1878 года, вечером, Пржевальский получил от начальника Главного штаба графа Гейдена телеграмму, в которой тот довёл до него точку зрения военного министра.

«В связи с обострением отношений с Китаем, движение экспедиции вглубь страны не желательно».

Николай Михайлович всё внимательно обдумал. Такие факторы как: собственная болезнь и болезнь членов экспедиции, международная напряжённость в регионе, а также смерть родных, – все это собралось в единый тяжкий груз неприятностей, не позволяющий полноценно проводить дальнейшие научные исследования. И он вынужденно сделал паузу в путешествиях, отложив экспедицию в Тибет до более благоприятных обстоятельств. С нарочной эстафетой Пржевальский посылает в Главный штаб телеграмму, где просит разрешить ему, прервав экспедицию, вернуться в Петербург для поправки здоровья и написания отчётов по собранному материалу. В планах, – убытие в Зайсан. В течение недели необходимо решить вопросы со сдачей на хранение и распродажей части экспедиционных вещей. В завершении – на почтовых в Семипалатинск и далее в столицу.

В дневнике Пржевальского появляются следующие записи. «31 марта. Перешли из Кендерлыка в Зайсанский пост с тем, чтобы отсюда ехать в Петербург. Сегодня исполнилось мне 39 лет, и день ознаменовался для меня окончанием экспедиции, далеко не столь триумфальным, как моё прошлое путешествие по Монголии.

Теперь дело сделано лишь наполовину: Лоб-нор исследован, но Тибет остаётся ещё нетронутым. В четвёртый раз я не могу попасть туда: первый раз, – вернулся с Голубой реки; второй – с Лоб-нора, третий – из Гу-чена, наконец, в четвёртый раз экспедиция остановлена в самом её начале. Я не унываю! Если только моё здоровье поправится, то весною будущего года снова двинусь в путь».

Эти слова оказались не пустое бахвальство офицера. Менее чем через год, в конце февраля 1879 года, путешественник со своими спутниками Ф. Л. Эклоном и В. И. Роборовским собрались в посту Зайсанском, чтобы начать своё третье путешествие по Центральной Азии, которое закончилось мировым триумфом[220].

Из Омска Пржевальский отправил в географическое общество донесение о приостановки экспедиции.

Несмотря на объективно-вынужденное прерывание Лоб-норской экспедиции, успехом её можно гордиться по праву. А поводов для гордости более, чем достаточно, среди них:

– Присутствие первого европейского учёного в бассейне озера Лоб-нор, подробное его исследование и описание всего, что с ним связано.

– Открытие и описание рельефа хребта Алтын-таг, его юго-западной, центральной, и северо-восточной части, о которой не имели представления учёные, занимающиеся орографией. Тем самым, Пржевальский предоставил более протяжённые границы Тибетского нагорья, на сотни километров, чем это сделали исследователи до него.

– Описание флоры, фауны горного региона пребывания, в том числе и добыча для музея Российской Академии наук уникальных экспонатов: шкуры и черепа дикого верблюда.

– Определение географических координат мест пребывания, также их маршрутные съёмки на карте Азии.

– Графики метеонаблюдений в местах пребывания, обработанные позже узкими специалистами в этой области, позволяющие найти закономерность и судить о климате бассейнов рек и озёр, а также о климате горных вершин и их температурный режим.

– Попутные беседы и наблюдательность в ряде окрестностей, куда не ступала нога европейца, позволили ему провести этнографические исследования местного населения, описание их жизни, дали интереснейший материал для суждения о быте и Центрально-азиатском антропологическом типе – одним из основных вариантов североазиатской монголоидной расы.

С точки зрения политики, Пржевальский сообщил интересные подробности о дунганском восстании, о государстве Йеттишар и судьбе Восточного Туркестана, а также провёл дипломатические переговоры с правителем возникшего мусульманского государства и дал характеристику Якуб-беку. Особый интерес представили сведения о пребывании русских староверов на Лоб-норе.

Глава VI. Третья (Первая Тибетская) экспедиция. Из Зайсана через Хами в Тибет

Подготовка к походу. Удачный выбор помощника. Формирование команды

Отдыхая после утомительного Лоб-норского путешествия, Николай Михайлович в спокойной обстановке посещал врачей, стараясь избавится от своего телесного недуга. Рекомендации по лечению были однозначны. Спокойствие, купание, охота, рыбалка. И они оказались правы. Спустя некоторое время болезнь прошла.

После получения наград и принятия чествований со стороны европейских учёных, а также сдачи в музей академии наук научного материала, Пржевальский стал готовиться к следующей экспедиции в Центрально-Азиатскую часть, составляя её план.

Тем временем как руководитель, он подыскивал себе второго помощника для грядущего странствия. После долгих проводимых им собеседований он остановился на товарище Эклона по гимназии, прапорщике Новочеркасского полка, – Всеволоде Ивановиче Роборовском: «Человек весьма толковый, порядочно рисует и знает съёмку, характера хорошего, здоровья отличного».

Ценной находкой являлось и то, что Роборовский отлично срисовывал пейзаж, флору, фауну, умело изображал портреты и в целом людей, подчёркивая их антропологические особенности и индивидуальные характеры, что было важно для научных исследований.

Наконец, план готов, и Пржевальский представил все имеющиеся предложения в ИРГО и Военное министерство. Теперь намеченная им цель очевидна – Тибет. Направление выбрано так, чтобы пройти по местностям, представляющим наибольший интерес для науки: из Зайсана через Хами, Са-чжеу и Цайдам.

Всеволод Иванович Роборовский

14 декабря 1878 года последовало «Высочайшее разрешение на командирование полковника Пржевальского, прапорщиков Эклона и Роборовского, четырёх казаков и трёх солдат, в Тибет на два года». Получив жалование за 2 года вперёд: «прогонные» в оба конца[221], инструменты, оружие и боеприпасы, порох, 20 января 1879 года экспедиция покинула столицу.

Заехав в Москву, Николай Михайлович оставил часть личных сбережений брату Владимиру, для родных и близких, и в конце января прибыл в Оренбург.

31 января он и его спутники направились в двух троечных повозках по маршруту: Омск – Семипалатинск, к точке начала своего путешествия, – пост Зайсанский, где их ожидало всё специальное оборудование, оставленное раннее. Здесь Пржевальский подобрал отставного унтер-офицера Калмынина, оставленного учёным Северцевым в трудном материальном положении, которого также включил в состав экспедиции.

Формируя окончательную команду для путешествия, Пржевальский взял с собой: трёх солдат – Никифора Егорова, Михаила Румянцева и Михея Урусова, пять забайкальских казаков, – прежнего испытанного товарища Дондока Иринчинов, Пантелей Телешова, Петра Калмынина, Джамбала Гармаева и Семёна Анносова. А вот Панфила Чабаева, дискредитировавшего себя в прошлом путешествии, Пржевальский решил на этот раз не брать по причине его пьянства. Пржевальскому с молодости были противны все пьянки. Насмотрелся в своё время.

Обязанности он распределил примерно так. Эклон отвечал за зоологическую часть, Роборовский собирал гербарий, по возможности, срисовывал яркие пейзажи местности и встречавшихся местных жителей и их жилища. Они же оба помогали в специальной научной работе. Остальные трое солдат: Никифор Егоров,