21 июня 1879 г. экспедиция направилась с места своего бивуака к Нань-шаню. Провожатыми явились офицер и трое солдат. Путники прошли вдоль стены города и, сделав три версты к востоку, достигли окраины оазиса. Перед ними стояли те самые горы, которые протянулись к востоку до Жёлтой реки, а к западу – мимо Лоб-нора, к Хотану и Памиру, образуя собою гигантскую ограду всего Тибетского нагорья с северной стороны. Но по дороге китайский конвой обманул экспедицию, и завёл её в труднодоступное место.

Пришлось идти наугад в разные стороны, разбившись на группы. По дороге повстречались монголы. После морального воздействия на них, и видя безысходность своего положения, «пленники» объявили, что покажут путешественникам дорогу.

И путники отправились со своими новыми провожатыми в дальнейший путь. На случай, если бы им не встретились посланные в другой, ещё не вернувшийся, разъезд, они применили следующий приём: оставили записку, куда идут и прикрепили эту записку в расщеп палки, воткнутой в землю на видном месте покинутого бивуака.

Вскоре от местных китайцев выяснилось, почему сажчеуские власти так упорно не хотели пускать путников в горы и даже прибегли к умышленному обману в пути, посредством данных им проводников. Было опасение, чтобы русские не разузнали новый путь в Тибет, как известно, не слишком-то подчинённый Китаю[228]. Приходилось только рассчитывать на самих себя и на удачу, так много раз выручавшую экспедицию в различных трудных обстоятельствах совершенных путешествий.

Остановившись в районе хребта Нань-шань, путешественники расположили свой бивуак в комфортном ключевом оазисе и провели там почти 3 недели. Устроились они с комфортом. Обе палатки, офицеров и казаков, расположили на зелёной лужайке, постельные принадлежности тщательно выколотили от пыли и соли, отдельно сложили вьючный багаж. Отдельно расположили кухню, слепив её из глины на берегу речки Куку-усу, и даже стали выпекать здесь же булки из муки, приобретённой в Са-чжеу. Пока основная часть отдыхала от изнурительной дороги, переводчика Абдула с двумя казаками отправили обратно в Са-чжеу запастись продовольствием на 4 месяца вперёд, чтобы хватило на весь путь в Северный Тибет.

Отдохнув на так называемом «Ключе благодатном», путники перебрались повыше в альпийскую область гор, где Пржевальский произвёл рекогносцировку местности.

Новая стоянка была расположена в небольшой горной долине на абсолютной высоте 11 700 футов, в расстоянии 4 5 вёрст от вечно снеговых вершин, называемых монголами Мачан-ула и составляющих западный край хребта Гумбольдта, где путешественники хорошо поохотились, добывая себе на пропитание мясо голубых баранов Куку-яманов. Когда стало ясно, что альпийская область гор уже достаточно обследована, пришло время подумать и о дальнейшем пути к Тибету.

Подведя итог проделанному пути, Пржевальский сделал вывод, который записал в свой дневник. «Открытием мною в конце 1876 года громадного хребта Алтын-тага близ Лоб-нора, – писал Н. М. Пржевальский, определилась неизвестная до тех пор связь между Куэн-люнем и Нань-шанем и выяснилось, по крайней мере в общих чертах, положение северной ограды всего Тибетского нагорья… Таким образом, является непрерывная, гигантская стена гор от верхней Хуан-хэ до Памира. Эта стена огораживает собою с севера самое высокое поднятие Центральной Азии и разделяет ее на две, резко между собою различающиеся, части: монгольскую пустыню – на севере и Тибетское нагорье – на юге.

Нигде более на земном шаре нельзя встретить, на таком обширном пространстве, столь резкого различия двух рядом лежащих стран. Горная гряда, их разделяющая, часто не превосходит нескольких десятков вёрст в ширину, а между тем по одну и по другую ее стороны лежат местности, совершенно различные по своему геологическому образованию и топографическому рельефу, по абсолютной высоте и климату, по флоре и фауне, наконец, по происхождению и историческим судьбам народов, здесь обитающих»[229].

Пропажа унтер-офицера Егорова, его поиски, неожиданная встреча

Между тем внезапно случилась неприятность, чуть было не окончившаяся гибелью одного из лучших членов экспедиции – унтер-офицера Егорова. Вот что описывает Пржевальский в своих воспоминаниях.

После охоты, Пржевальский послал искать раненного ими яка двоих, – Калмынина и Егорова. Як был ценен тем, что кроме мяса из его шкуры делали хорошую и носкую обувь. Казаки проехали вёрст восемь до входа в ущелье, привязали там верблюдов, а сами направились в горы и пошли по следу раненного зверя. В одном месте они вопреки инструкции разделились и пошли порознь.

Когда Калмынин не нашёл яка, он отправился обратно к месту привязки верблюдов, поскольку предполагал, что и Егоров вернётся к этому же месту. Однако напарник там отсутствовал. Обстановка осложнялась тем, что Егоров отправился на охоту в одной рубашке, оставив у привязанных верблюдов свой сюртук, спичек с собой у него не было, потому, что он не курил. Необходимо было принять мгновенное решение. Тотчас же Пржевальский организовал группу поиска в составе: прапорщика Эклона, препаратора Коломейцева и трёх казаков – Калмынина, Телешова и Румянцева и лично ею руководил. Все пятеро поехали верхами до ущелья, в котором дожидались верблюды. Здесь Эклон и Телешов должны были искать в ближайших окрестностях, остальным же велено было идти на то место, где Егоров расстался с Калмыниным, и отсюда начать поиски.

Поздно вечером вернулись Коломейцев с Телешовым и объявили, что поиски оказались неудачными, поэтому Эклон с двумя казаками остался ночевать в горах в ожидании распоряжений на завтра. На рассвете, посланные направились по следам яка, рядом с которыми кое-где на глине неясно были видны и следы Егорова, обутого в то время в самодельные сапоги без каблуков.

Между тем наступила холодная ночь. Егоров, щеголявший в одной рубашке, поневоле должен был проплутать всю эту ночь, и, вероятно, зашёл куда-нибудь далеко. Потеряв след Егорова, Коломейцев, Калмынин и Румянцев до вечера лазили наудачу по ущельям, стреляли там для сигналов, но ничего не нашли. Уже после заката солнца все трое, сильно усталые, вернулись к ожидавшим их Эклону и Телешову, которые также ничего не нашли.

С рассветом следующего дня Пржевальский лично отправился продолжать поиски. Взял с собой, кроме Телешова, Калмынина и Румянцева, свежих людей – Урусова и Гармаева. Прапорщик Эклон, ночевавший в горах с двумя казаками, возвратился на стойбище для охраны имущества.

Целый день в поиске бродили по горам, стреляли в каждом ущелье, но ничего не нашли. Устали сильно, и, переночевав в горах, на следующий день вернулись к своему бивуаку. Таким образом, в течение двух дней горы были обшарены, насколько возможно, вёрст на двадцать пять к востоку от стоянки до того места, где окраинный хребет соединяется со снеговым. В тягостном ожидании их