Вместо того, чтобы спуститься, я взбегаю наверх и выскакиваю вперёд. И в то же мгновение копьё срывается с рук Кристена, летит в меня. Я подставляю зеркало. До сих пор я прятала в него материальные предметы. Получится ли у меня с нематериальным? Если нет, то я этого уже не узнаю.

— Юджин! — последнее, что я слышу, прежде чем утопаю в белом слепящем сиянии.

Боли нет, свет невесомо касается кожи.

Непонятное ощущение. Даже не щекотка, а… ласка? Наверное, меня зацепило самым краешком шлейфа копья, а оно влетело туда, куда нужно — в зазеркалье. Ручка зеркала в моих руках дрожит, я с трудом удерживаю зеркало под напором, который осознаю почему-то не сразу.

Поверх моих пальцев ложатся пальцы Диана, и сразу становится легче.

Сияние уходит — впитывается в зеркало.

Дрожь рукояти усиливается.

— Что… — потрясённо выдыхает Кристен, но ни на миг не теряется и бьёт очередной молнией, теперь прицельно в зеркало.

Диан закрывает на щитом.

— Леди, отдайте зеркало и уходите.

— А…?

— Оно сейчас полыхнёт, — голос напряжённый, я сразу поверила.

То, что я сделала по наитию… Копьё ушло в “карман” и прямо сейчас выжигает крошечное пространство зазеркалья, и как только выжжет, вся оставшаяся сила вырвется наружу, и это будет неконтролируемый всепожирающий пожар.

Крутанувшись, Кристен прикрывается щитом и бросается прочь.

— Леди, прочь! Все, прочь!

А сам?!

Нужно запереть зеркало в другое зеркало… Только в гостиной подходящих отражающих поверхностей нет.

Сквозь гвалт и грохот ломающихся стен прорывается мелодия, перезвон струн похож на смех колокольчика, мелодия поднимается, она словно закручивается вокруг нас, витками поднимается по ногам, опоясывает и оплетает наши с Дианом руки. Мелодия ускоряется, пока её ритм полностью совпадает с дрожанием рукояти зеркала. Музыка словно бы даёт толчок, и зеркало, не выдержав поглощённой мощи взрывается мириадами осколков.

Но ни один из них не ранит.

Не только осколки, но и сам свет следуют за музыкой, следует в её ритме. И устремляется туда, куда ведёт его менестрель. Я оборачиваюсь. Менестрель в знак приветствия касается двумя пальцами капюшона, приоткрывает неживое лицо и тотчас надвигает капюшон глубже.

Менестрель отворачивается. Неужели он использует пойманный свет для удара по храму?

Не знаю, не моё дело.

Мы с Дианом всё ещё соприкасаемся руками, и я перевожу взгляд на наши ладони. Диан разжимает пальцы, отстраняется, но я успеваю рассмотреть чернеющие под кожей линии, повторяющие рисунок вен.

Я хочу обернуться, но Диан придерживает меня за плечи, а в конце коридора появляется скелет-рыцарь с обломком секиры.

— Не нужно, леди. Идите вперёд, не оглядываясь.

Да что такое?!

Голос хриплый, звучит незнакомо, но я его узнаю. Это точно Диан, теперь я уверена.

— Почему? — спрашиваю я.

— Потому что наши пути расходятся, леди.

Какие пути расходятся, если я вообще не представляю, каким будет моё будущее? Он думает, я могу вернуться в резиденцию герцога как ни в чём не бывало, так что ли? Но я не могу. И не вернусь. Хватит с меня. Я хочу спокойной жизни в тихом городке, хочу безопасности. Хах, где всё это взять? Примкну к культу Даро — проблем не оберусь. Барахтаться в одиночку не многим лучше. Даже хуже, потому что помощи не получить. Тёмная госпожа, по крайней мере, пусть она, возможно, и использовала меня, чтобы проникнуть в земли Гельдернов, но она меня защитила. Чудовища меня обходили, рыцарь и вовсе представился телохранителем, Диан поучаствовал.

— Постойте…

— Прощайте, леди.

Я всё же оборачиваюсь.

Я ошиблась — его лицо не превратилось в чёрную кляксу, нет, на его лице просвечивают вены, точно такие же, как на руках. Зрелище… жутковатое, но не отталкивающее. Скорее, хочется спросить — это не больно? Но Диан не даёт мне и шанса — даже не сбегает, а буквально слетает с лестницы и без колебаний влетает в самую гущу тварей.

— Диан!

Он не оборачивается. Я теряю его из виду, но успеваю заметить, как бордовый камзол мелькает в пробитом землеройками проёме.

Я смотрю вслед и понимаю, что Диан ушёл. Не понимаю, почему.

В ладони до сих пор зажата бусина его крови…

— Леди, — окликает меня рыцарь.

— Да?

Сейчас не время выяснять отношения… Да и какие отношения?! Диан помог мне несколько раз, больше ничего. Он мне совершенно ничего не должен, тем более объясняться.

Возвращаются серые тени…

Раздаётся смешок, чуждый месту и обстановке, девчачий. Со мной рядом останавливается вполне живая жрица и зачем-то направляет ладонь на Лоуренса. Точнее, на его тело, распростёртое у ножек кресла. Зачем, не знаю. И не желаю знать. К Лоуренсу у меня смешанные чувства. Я испытываю облегчение, что его больше нет, что он больше никогда меня не тронет, не полезет ко мне под подол. И в то же время в памяти занозой засел его последний взгляд, полный беззащитного удивления. Мне не жаль Лоуренса, но жаль, как именно он ушёл, от руки своего же брата, пусть и двоюродного.

— Юджин? — окликает Лоуренс.

Что?!

Он не мог ожить!

— Ты меня напугала! — выдыхаю я.

Жрица бессовестно смеётся:

— Юджин, хочешь себе ручное привидение? Отпускать Гельдерна в Чертоги Белогорья слишком расточительно. Его посмертие будет принадлежать Тьме.

От её руки к его шее тянется нить. Полупрозрачный Лоуренс смотрит на своё тело. По-моему, он с трудом принимает мысль о собственной смерти. Но услышав про посмертие, вскидывается с неподдельным ужасом:

— Нет! Именем Света…

Рывок нити, и Лоуренс захлёбывается словами, а нить… закрывает его рот, рисует на лице от уха до уха чёрную улыбку.

— Юджин, ты не ответила. Тебе нужно ручное привидение?

Зачем мне ручное привидение, тем более Лоуренс?! Особенно Лоуренс. Ни малейших добрых чувств он у меня не вызывает. И потом, зачем мне вообще рядом с собой привидение? Жрица меня изрядно ошарашила и, довольная собой, хохочет.

— Леди? — окликает рыцарь. — Желаете уничтожить его полностью?

— Нет, совсем нет. Мне он не нужен.

Лоуренс тщетно пытается избавиться от нити, и у меня складывается впечатление, что у него начинает получаться.

— Ты мне не уступишь, сестра? — рядом с нами появляется ещё одна жрица, на сей раз призрачная.

Нежно обняв Лоуренса со спины, она перехватывает нить и вопросительно смотрит, ожидая нашей реакции.