Рене кивнул.

– Вы очень проницательны, Фернандо.

– Садитесь в повозку, расскажите всё по дороге. Отсюда недалеко до Вандома. Я по случаю приобрёл отличный домик на окраине города, представьте себе – даже с римской термой[60]!

Прелат усмехнулся:

– На те сокровища, которые вы прихватили из монастыря, можно приобрести баронский титул и небольшой уютный замок.

– Я не страдаю снобизмом, господин прелат. Жизнь простого свободного горожанина меня вполне устраивает.

* * *

Рене и Жиль изрядно попарились, смыв с тела многодневную грязь, и с удовольствием плескались в небольшом бассейне, расположенном посередине термы. Фернандо же отправился на городской рынок, дабы купить своим гостям подходящую одежду для предстоящего путешествия.

Они долго размышляли: каким образом перевоплотиться? – идея Жиля с переодеванием в женщин была отметена сразу же; затем появилась мысль нарядиться паломниками или монахами, но тогда следует передвигаться пешком, или в крайнем случае на мулах – чего Рене терпеть не мог, да и потом арбалет и кинжал – не подходящие атрибуты для этой роли. Наконец Фернандо, памятуя о своих испанских корнях, предложил прелату переодеться в испанского дворянина, тем более, что тот был темноволос и отлично сложен, словом, – вылитый идальго Рене Альварес ди Калаорра да и только… Почтеннейший профессор ещё не забыл испанский язык, мало того: зная родословные и гербы многих знатных родов, мог легко смастерить поддельные документы для Рене де Шаперона.

Неожиданно банную идиллию нарушили мужские голоса. Рене выглянул в небольшое оконце, находящееся на уровне глаз: во дворе стояли двое сбиров, они о чём-то оживлённо беседовали, яростно жестикулируя.

«Всё пропало, прощай испанский идальго дон Рене Альварес… У меня даже нет оружия… Какой позор!» – пронеслось в голове прелата. Жиль потихоньку подкрался к своему хозяину:

– Что случилось, господин?

– Сбиры…

Внутри Жиля всё похолодело.

– Как же быть? Бежать? – голыми в простынях?

Рене не знал, что ответить своему помощнику, проклиная себя за беспечность: как он мог оставить всё оружие в доме?!

В это напряжённый момент, когда Рене уже представлял, как его полуголого поведут к прево Вандома, у ворот появился Фернандо. Он издал радостное восклицание – сбиры тотчас оживились, направившись прямо к нему. Вскоре вся компания скрылась в доме.

«Неужели профессор предал меня? – недоумевал Рене. – Зачем? Ради денег? У него их более, чем достаточно? Из страха?»

Рене напрягся, не собираясь просто так отдаваться в руки сбиров, прикидывая, как можно выбраться из термы… Но увы, ничего путного ему в голову не приходило.

Из дверей дома появились сбиры, они горячо поблагодарили профессора и… скрылись за воротами.

Рене перевёл дух. Жиль хотел было перекреститься, но вспомнил, что отстегнул свою железную руку, а, левой, увы, нельзя осенять себя крестным знамением.

Дверь термы отворилась, появился Фернандо.

– Вы приятельствуете со здешними сбирами? – поинтересовался Рене.

– Приходится, изготавливаю для них зелья… – уклончиво ответил профессор. – Я закупил всё необходимое, господин прелат. Вы можете отправиться в путь, как только пожелаете…

* * *

Вечером за ужином, когда вся компания наслаждалась жареными куропатками и отменным вином, Рене почувствовал: Фернандо чем-то озадачен.

– Профессор, вы явно хотите мне что-то сказать, но не решаетесь, – Рене уважительно называл Сигуэнса на «вы», ибо находился в его доме и можно сказать: пользовался его покровительством на данный момент.

Фернандо замялся.

– Да… Не знаю, как и начать…

– Начните с самого главного, – посоветовал Рене.

– Пожалуй… Словом, господин прелат, там в монастыре я изготовил по приказу настоятеля Армана специальный браслет…

– Да, я припоминаю, вы говорили мне об этом.

– Так вот, он предназначался для графини Элеоноры де Олорон Монферрада… В общем, душа некой маркизы переселилась в тело юной красавицы, а браслет – это своего рода ключ, удерживающий своеобразный баланс между душой и телом…

– Я предполагал нечто подобное, но не был уверен…

– Господин прелат, я уверен, что эксперимент удался. Я подслушал разговор монахов…

Рене тотчас вспомнил разговор с маркизой, когда побывал в так называемом Аду: всё становилось на свои места.

– Говорите, профессор, не тяните кота за хвост!!! – прелат терял терпение.

– Душа маркизы абсолютно точно находится в теле Элеоноры. В то время, как мы с вами вскрывали замки, монахи творили некий обряд, призывающий демона тьмы… Он должен был явиться и совокупиться с новым телом маркизы…

Рене охватила дрожь: вот почему юная графиня сидела на алтаре, когда он ворвался в зал!

– Господин, – вымолвил Жиль. – Я видел, как демон взгромоздился на Элеонору и… – он смутился.

– Ты хочешь сказать: он взял её! – воскликнул Рене.

Жиль виновато посмотрел на своего господина.

– Да, именно так…

– Так почему же ты ничего мне не сказал?!

– Я…я не решался… я жалел графиню…потом… – мямлил Жиль.

Рене схватился за голову:

– Это конец! Неуспокоенная душа Изабеллы де Монтей завладела телом графини. Я лично доставил её в Орлеан маркизу де Турней, не о чём не подозревая. Теперь она может делать, что угодно! Она влюбит в себя короля, и станет королевой Франции! Франциск же будет ей мешать и…

– Вскоре умрёт, – закончил профессор мысль.

Все трое многозначительно переглянулись, понимая, что помешать маркизе – их долг.

– Не всё потеряно, сударь… – сказал Фернандо. – Дело в том, что один из необходимых компонентов браслета – золото.

– И что? – удивился Рене.

Фернандо откашлялся и одолжил:

– Ну, я его немного не доложил, всего-то одну унцию[61], заменив свинцом, схожим по весу…

Лицо Рене буквально вытянулось от изумления:

– Я всегда знал: у вас дурные наклонности, профессор! Странно, что вы – учёный муж!

– Да, господин прелат, порой мне тоже странно. Но суть в следующем: браслет не сможет долго удерживать душу маркизы. Она сама покинет тело…

– Когда? Как скоро это случиться?

– Не знаю, сударь, – Фернандо пожал плечами.

– А вдруг маркиза успеет околдовать Франциска и стать королевой?! Вы представляете, сколько она ещё натворит дел?! – воскликнул Рене в негодовании.